Колонка капеллана
Здесь хочу делать заметки, связанные с христианством.
Всех воинствующих недоброжелателей просьба не разводить тут межрелегиозных споров и т.п.
Всех воинствующих недоброжелателей просьба не разводить тут межрелегиозных споров и т.п.
(русский военный историк и политический публицист)
ВОЙНА И ХРИСТИАНСКАЯ МОРАЛЬ
Шестая заповедь гласит: "Не убий".
На этой заповеди и на превратном толковании Евангелия осно-вывают свое учение "непротивления злу" толстовцы, пацифисты "во что бы то ни стало" и некоторые секты, напр. духоборы, менониты, молокане. Последователи всех этих учений своей разлагающей пропагандой причиняют огромный вред государству, а своим отказом отбывать воинскую повинность создают большой соблазн.
Официальные представители нашей богословской науки сознали всю опасность подобного рода учений, частью являющихся софизмами, ча-стью не заслуживающих даже названия софизмов, но несмотря на свою духовную малоценность, сильно действующих. В катехизисах, сокращенных и более пространных, в частности, со-кращенном «по митрополиту Филарету», на котором воспитывались целые поколения, было поэтому сделано две оговорки при истолко-вании Шестой заповеди, а именно: дозволяется казнить преступни-ка и убивать неприятеля на войне.
Оговорки эти даются, однако, в виде аксиом, без доказательств из Священного Писания, в частности в катехизисе «по Филарету», наиболее как раз распространенном. А это дает повод «непротив-ленцам» утверждать, что вставлены они лишь из угождения к «властям предержащим». Сказано: «Не убий» — значит не убивать. Всякого рода «казенные» оговорки бессильны смягчить категоричность этого отрицания.
В подобной официальной трактовке, слишком руководящейся «мирскими» соображениями (безопасность общества, государствен-ная необходимость и тому подобное) и заключается уязвимое место. А между тем, все эти сектантские и иные кривотолки сами собою отпадут, если в борьбе с ними наши богословские авторитеты останутся на чисто духовной почве. Для этого стоит лишь предложить толкователям Шестой заповеди «вне времени и пространства» рас-смотреть акт Синайского Законодательства в свете исторических событий Ветхого Завета.
Законодательство это преподано было Иеговою Своему избранному народу, народу еврейскому, отнюдь не всему человечеству. Первые четыре заповеди определяют отношения еврея к Богу своих отцов, последние шесть определяют отношение еврея к еврею. Шестая заповедь запрещает еврею убивать еврея, как Восьмая запрещает еврею красть у еврея, а Девятая запрещает еврею лжесвидетельствовать на еврея. Шестая заповедь и приобретает в этих условиях свой подлинный смысл.
В то время избранный народ шел походом на землю Ханаанскую. Весь он являл собою как бы армию, и Десять Заповедей явились первым в истории дисциплинарным уставом. Сильные этими заповедями, сыны Израиля завоевали Обетованную Землю и утвердились в ней, беспощадно истребив иноплеменников, на которых действие шестой заповеди не распространялось.
Судия Гедеон поразил мадианитян. Самсон вразумлял Филистимлян не словами, а совершенно другим аргументом. Псалмоп-вец поразил Голиафа, братья Маккавеи восстали на сирийских у-нетателей.... Если Шестая заповедь распространялась и на иноплеменников, то все эти праведники, преступив ее, тем самым, очевидно, сделались бы грешниками. Но они остались праведниками, и Божья благодать почила на всех них.
«Не думайте, что Я пришел принести мир на землю; не мир пришел Я принести, но меч..». (Матф. X, 34). «Когда же услышите о войнах и смятениях, не ужасайтесь: ибо всему надлежит быть прежде» (Матф. XXIV, 6; Марк XIII, 7; Лука XXI, 9).
В Евангелии мы находим два примера, относящихся к проблеме военной службы. Когда к Иоанну Крестителю пришли воины и спросили, что им надлежит делать, он заповедовал им «никого не обижать, не клеветать и довольствоваться своим жалованьем» (Лука III, 14). Христос отнюдь не призывал воинов «перековывать мечи в орала» и бросить военную службу, как занятие Богу неугод-ное. А на вопрос фарисеев, следует ли платить подати, ответил: «Кесарево Кесарю» (Матф. XXII, 21; Лука XX, 25). И разве отбытие воинской повинности, самого тяжелого из всех налогов, не является воздаянием Кесарева Кесарю, царского Царю?
Ошибка «непротивленцев злу» состоит в том, что личным поучениям Христа они стремятся придать характер общест-венный. Христос учил: «Ударившему тебя по щеке подставь другую; и отнимающему у тебя верхнюю одежду не препятствуй взять и рубашку" (Матф. V, 39-40; Лука VI, 29). Этим Он определил от-ношение человека к человеку. Сын Человеческий снес издевательства книжников и озверелой толпы. Ему стоило лишь захотеть, лишь подумать, огонь небесный испепелил бы судий и палачей. Он этого не сделал, явив миру неизреченный подвиг кротости и милосердия.
Но Христос снес багряницу и терновый венец, как относившиеся к Нему лично. Мы же знаем, что узрев торгашей, оскверняющих святыню, Дом Отца Его, Он свил бич из веревок и выгнал их вон.
Изгнание торгующих из храма достаточно ясно указывает всю ересь ссылки «толстовцев» и иных на Христа, якобы проповеду-ющего непротивление злу насилием. Мы не должны противиться злобствованиям ближнего, если эти злобствования относятся лично к нам. Но, если этот ближний посягает на высшие ценности, наш долг воспротивиться ему.
В конце Тайной Вечери Христос дает предупреждение Своим ученикам: «И сказал им: когда Я посылал вас без мешка, и без сумы, и без обуви, имели ли вы в сем недостаток? Они отвечали: ни в чем. Тогда Он сказал им: но теперь, кто имеет мешок, тот возьми его, а также и суму; а у кого нет, продай одежду свою и купи меч... Они сказали: Господи! Вот здесь два меча. Он сказал им: довольно» "(Лука XXII, 35-36, 38).
Один из этих двух мечей был уже обнажен Петром. Христос велел ему вложить этот меч в ножны: «все взявшие меч мечом и погибнут." (Матф. XXVI, 52).
«Противоречие», усматриваемое некоторыми софистами из сопоставления этих двух текстов, исчезнет, если мы будем иметь в виду, что Петр ведь обнажил тогда меч не в защиту Учения, а в защиту Учителя. Христос не пожелал принять этой жертвы. Не Малх напал на Петра, а Петр первый мечом ударил Малха.
Христос отнюдь не сказал, что взявшие меч погибнут от прока-зы, или от землетрясения, или от огня небесного. Нет, взявшие меч погибнут именно от меча. Но для того, чтобы они погибли от меча, надо сразить мечом, прибегнуть к справедливой войне. Текст этот, который «непротивленцы» стремятся использовать в качестве одного из главных аргументов своей теории, при внима-тельном его рассмотрении обращается, таким образом, против ереси.
Св. Сергий Радонежский благословил Дмитрия Донского на брань с Мамаем. И два с половиной столетия спустя сергиевские иноки по примеру Осляби и Пересвета опоясали рясы мечами, а патриарх Гермоген призвал всю Русскую Землю восстать на угнетателей. Руководясь примером Христа и деяниями Отцов Церкви, мы должны отвергнуть лжеучение «непротивления злу насилием» как богопротивное, антицерковное и, в конечном итоге, бесчеловечное.
Что касается второй воинской добродетели — пламенной веры в свое призвание — то , в отличие от дисциплины, добродетели благоприобретаемой, она является врожденной.
Пусть молодой человек, колеблющийся в выборе карьеры, посмотрит на растерзанные полотнища знамен. Он сможет разобрать или угадать славянскую вязь: "За отбитие знамен у французских войск на горах Аьпийских" ... "За подвиг при Шенграбене, в сражении отряда из пяти тысяч с корпусом из тридцати тысяч состоявшим" ... "За отличие при поражениии изгнании врага из пределов России в 1812 году" ... "За Шипку и двукратный переход через Балканы"... Если слова эти не покажутся ему райской музыкой, если он своим "внутренним оком" не увидит тут же рядом с собой сен-готардских мушкетер, шенграбенских гусар, бородинских егерей, не почувствует себя в их строю — тогда, значит, военного призвания у него нет и в Армию ему идти нечего. Если же он увидел кровавый снег Муттенской долины и раскаленные утесы Шипки, если он услышал "ура" последних защитников Орлиного Гнезда, если он почувствовал, что это ему Котляревский крикнул:"На пушки, братец, на пушки!"— тогда это значит, что священный огонек ярко вспыхнул в его груди. Тогда он — наш.
Любить военное дело мало. Надо быть еще в него влюбленным. Эта любовь — самая безкорыстная. Военная профессия — единственная , не приносящая дохода. Она требует все, а дает очень мало. Конечно, в материальном отношении: в моральном это "малое" огромно.
Но и быть влюбленным в военное дело недостаточно. Надо еще верить в свое призвание, каждую минуту ощущать в тяжелом ранце фельдмаршальский жезл — быть убежденным, что именно тебе, вверенным тебе роте, полку, корпусу надлежит сыграть главную роль, произвести перелом в критическую минуту — уподобиться Дезэ при Маренго, пусть даже и заплатить за это тою же ценой.
Царю Небесный, Утешителю, Душе истины, Иже везде сый и вся исполняяй, Сокровище благих и жизни Подателю, прииди и вселися в ны, и очисти ны от всякия скверны, и спаси, Блаже, души наша.
Трисвятое
Святый Боже, Святый Крепкий, Святый Безсмертный, помилуй нас.
(Читается трижды, с крестным знамением и поясным поклоном)
Слава Отцу и Сыну и Святому Духу, и ныне и присно и во веки веков. Аминь.
Спаситель мой! Ты положил за нас душу Свою, дабы спасти нас; Ты заповедал и нам полагать души свои за други наша и за ближних наших. Радостно иду я исполнити святую волю Твою и положити жизнь свою за Царя и Отечество. Вооружи мя крепостию и мужеством на одоление врагов наших, и даруй ми умрети с твердою верою и надеждою вечной блаженной жизни во Царствии Твоем.
Да воскреснет Бог, и расточатся врази Его, и да бежат от лица Его ненавидящии Его. Яко исчезает дым, да исчезнут; яко тает воск от лица огня, тако да погибнут беси от лица любящих Бога и знаменующихся крестным знамением, и в веселии глаголющих: радуйся, Пречестный и Животворящий Кресте Господень, прогоняяй бесы силою на тебе пропятаго Господа нашего Иисуса Христа, во ад сшедшаго и поправшаго силу диаволю, и даровавшаго нам тебе Крест Свой Честный на прогнание всякаго супостата. О, Пречестный и Животворящий Кресте Господень! Помогай ми со Святою Госпожею Девою Богородицею и со всеми святыми во веки. Аминь
Верую во единаго Бога Отца, Вседержителя, Творца небу и земли, видимым же всем и невидимым.
И во единаго Господа Иисуса Христа, Сына Божия, Единороднаго, Иже от Отца рожденнаго прежде всех век; Света от Света, Бога истинна от Бога истинна, рожденна, несотворенна, единосущна Отцу, Имже вся быша.
Нас ради человек и нашего ради спасения сшедшаго с небес и воплотившагося от Духа Свята и Марии Девы и вочеловечшася.
Распятаго же за ны при Понтийстем Пилате, и страдавша, и погребенна.
И воскресшаго в третий день по Писанием.
И возшедшаго на небеса, и седяща одесную Отца.
И паки грядущаго со славою судити живым и мертвым, Егоже Царствию не будет конца.
И в Духа Святаго, Господа, Животворящаго, Иже от Отца исходящего, Иже со Отцем и Сыном спокланяема и сславима, глаголавшаго пророки.
Во едину Святую, Соборную и Апостольскую Церковь.
Исповедую едино крещение во оставление грехов.
Чаю воскресения мертвых, и жизни будущаго века. Аминь
Спаситель мой! Ты положил за нас душу Свою, чтобы спасти нас. Ты заповедал и нам полагать души своя за друзей наших, за близких нам. Радостно иду я исполнить святую волю Твою и положить жизнь свою за Отечество. Вооружи меня крепостию и мужеством на одоление врагов наших и даруй мне умереть с твердой верою и надеждою вечной блаженной жизни в Твоем царстве. Мати Божия! Сохрани меня под кровом твоим.
(из исторического очерка Б.А. Костина Священник полковой)
...Полоцкий пехотный полк входил в состав колонны бригадира Орлова, которая, по замыслу Суворова, должна была атаковать Толгаларское укрепление и ров левее Бендерских ворот. Вначале все складывалось успешно. Казаки, действовавшие в первом эшелоне, частью сил уже преодолели препятствие, когда внезапно ворота отворились и во фланг им устремились янычары. Казаки гибли под ударами сабель. И тогда на помощь пришли полочцы. Но и они, словно споткнувшись о невидимую преграду, остановились. Командир полка полковник Ясунский был тяжело ранен: наступило замешательство. Историк Полоцкого пехотного полка В. М. Кузнецов описал этот эпизод в стихах.
В начале схватки командир
Яцунский раненый свалился.
И полк во рвах остановился
И дрогнул (орошен мундир
Полковника текущей кровью —
Убит?!)... Но — вдруг — перед толпой
Встает священник полковой,
С крестом в руках, в устах с любовью:
«Ребята! Кто же за царя,
За веру. Родину святую?!
Кто, к ним любовию горя,
Не защитит их? Испытую».
Шагнул вперед священник, вот,
За ним один, другой толкнулись —
И все до одного вперед
На Измаил, как вихрь, рванулись!
И завязался жаркий бой.
Тот Славный бой, которым гордо
Мы можем хвастать и твердо
Смотреть перед собой.
В нестихающей канонаде, в грохоте разрывов и выстрелов, в раздирающих душу человеческих воплях, перекрывая их, властно и призывно прозвучал голос святого отца, присутствие которого в первых рядах сражающихся было вовсе не обязательным. По долгу совести священник Полоцкого полка отец Трофим Куцинский предпочел быть там, где лилась кровь духовных чад. Пули не миновали священника. Уже на крепостной стене он был ранен в ногу, а от креста осталось лишь основание.
В свинцовом вихре, бушевавшем на выжженном солнцем поле, между расстроенных боем рядов мелькала фигура в черной рясе. Отец Василий давно уже лишился скуфьи, наперсный крест дважды становился на пути пуль, одежда была изорвана, лицо почернело от порохового дыма, и только глаза выражали гнев, когда он видел, как падал на землю убитый или тяжело раненный егерь. Он спешил к нему, и если удавалось, то успевал причастить умирающего и прочитать короткую молитву. Одну из них прервал визг гранаты, которая разорвалась невдалеке и обдала святого отца комьями земли и осколками. Кровь заструилась по щеке, но он не оставил поля боя. И только после сильной контузии в грудь отец Василий направился в тыл. Мог ли Наполеон, имея дело с такими людьми, одолеть Россию? Выиграть одно или несколько сражений — да, но покорить — никогда!
— Где наши? Скажите же, ради бога, где наши?
Генерал увидел перед собой монаха, лицо которого в лунном свете выглядело необычайно бледным. На нем были ряса, черный клобук, эпитрахиль. В руке монах держал крест.
— Кто ваши, батюшка? — спросил Хрулев.
— Моряки.
— Они впереди, но там не ваше место, пойдите на перевязочный пункт.
— Мое место там, где утешают в страданиях, где приготовляют к смерти,— ответил иеромонах и бросился вперед.
Очевидец этого эпизода записал в дневнике: «В ту минуту, когда во время штыковой схватки положение наше было наиболее затруднительно, когда новые колонны заставили нас податься назад, раздалось пение тропаря: «Спаси, господи, люди твоя и благослови достояние твое». Отступавшие моряки повернули, и грянуло «Ура!».
«По причине большого стечения народа к святому, пустыня наполнилась разными хищными зверями. Они пожирали коней, лошаков и ослов, принадлежащих приходящим к святому и даже самим подвижникам, которые держали у себя нескольких ослов для перевозки тяжестей.
Однажды иноки пришли к святому и сказали ему, что дикие звери причиняют большой вред. Святой, услышав это, сильно опечалился, ибо имел жалость как к людям, так и к животным, стал молиться и просить Бога, чтобы все звери той пустыни собрались к нему. Окончив молитву, святой вышел из пещеры, и что же? Перед ним было множество зверей со всеми их детенышами.
Звери эти стояли с поникшими головами, как будто ожидали от святого Шио какого-то суда. Блаженный стал с кротостью увещевать их, как людей, говоря: "Видите смирение мое и послушайте меня. Я говорю вам, и знает Христос, что у меня болит сердце о вас, хотя вы и дикие звери. Богу угодно, чтобы эта пустыня наполнилась людьми, славословящими Его, и потому, говорю вам, идите отсюда выберите себе другое место для вашего успокоения и, отходя, не делайте вреда никому. Один же из вас пусть останется здесь, чтобы пасти ослов моей братии и тем заплатить за убытки, нанесенные вами.
Когда святой кончил говорить, все звери пустились бежать от него, и остался перед ним один только волк, которому святой сказал: "Именем Господа нашего Иисуса Христа тебе повелеваю: с этого времени паси ослов братии моей. За убытки же, которые понесли иноки, ты будешь питаться той же пищей, которую вкушаем мы. Выгоняй ослов утром, - продолжал святой, - а пригоняй вечером, береги их; я назначаю тебя пастухом их".
Волк повиновался словам святого, каждый раз с холма он воем давал знать, что настало время выходить ослам на пастбище, днем волк пас их на горах, а к вечеру пригонял к обители. Все дивились такому чуду и славили Бога, даровавшего рабу Своему силу повелевать даже дикими зверями. Но вот что еще особенно удивляло всех: волк в продолжение всей своей службы не ел мяса. Он довольствовался только тем, что давал ему преподобный Евагрий, а святой обыкновенно утром и вечером бросал ему по куску хлеба, намоченного в воде. Вечером, приняв обычную пищу из рук Евагрия, волк уходил в свою берлогу, выкопанную для него в горе самим святым Шио близ его пещеры. Шесть лет служил волк всей братии. По прошествии этого времени он получил от святого свободу, и вот по какому случаю.
Однажды, во время обычного возвращения ослов с пастбища, между ними не оказалось одного осла, принадлежащего иноку Конону. Впоследствии обнаружилось, что осел инока провалился в пропасть и совершенно разбился. Волк раньше обыкновенного пригнал ослов в монастырь и начал громко выть. Слыша вой, инок Конон вышел из келий и, осмотрев стадо, не нашел в нем своего осла. Полагая, что его съел сам пастух - волк, инок с гневом явился к святому Шио и сказал ему: "Не слыхано от века, чтобы волк пас ослов, ты виновен в потере моего осла".
Вслед за иноком пришел к святому и волк, стараясь хвостом и глазами показать, что он невиновен. Заметив же, что его не понимают, волк ухватился зубами за посох Конона и стал тащить его за собой, давая тем знать, что хочет, чтобы инок последовал за ним. Святой Шио, увидев это, велел монаху следовать за волком, но инок отвечал ему на это: "Горе мне, грешному! Ты, отче, хочешь погубить душу мою. Что, скажи мне, причиной твоего презрения ко мне? Ты погубил осла моего и хочешь, чтобы еще и я был растерзан этим волком?" Так монах, постепенно возвышая голос, упрекал святого. Но святой Шио кротко и тихо вышел из пещеры и велел еще двоим из братьев следовать за волком.
http://lh3.ggpht.com/_0hdq1rtOlEo/RrX6uyZCyXI/AAAAAA...