Пекинская опера
Маски Пекинской оперы (автор Лиза Морковская, оригинальная версия http://www.vokrugsveta.ru/vs/article/2760/ )Студентка III курса Академии традиционного театрального искусства Ван Пань в образе наложницы Ян Гуйфэй. На создание образа — искусственные локоны приклеиваются прямо к коже — ушло не меньше двух часов
Любите ли вы Пекинскую оперу так, как люблю ее я? Приходилось ли вам когда-нибудь встречаться с этим странным для некитайцев искусством, где мужчины изображают женщин, взрослые люди «сбиваются» на детский фальцет, барабаны и гонги оглушают зрителя, а артисты добрую половину действия, вместо того чтоб петь, дерутся на мечах и прыгают, как акробаты? Откуда вообще берется эта смесь мелодий, диалогов и восточных боевых приемов «в одном флаконе»?
На последний вопрос легко ответить: в нашем веке она берется из Национальной академии традиционного театрального искусства КНР — главного учебного заведения, которое готовит мастеров своеобразного жанра, самого популярного и интересного во всем диапазоне китайского музыкального театра. Академия — источник, Пекинская опера — река, текущая сквозь десятки сцен страны. Так, наверное, сказали бы жители Поднебесной, известные любители метафор. А что касается первых двух вопросов, надеюсь, наш сюжет поможет вам в них разобраться.
Пекинская опера — дама относительно молодая. Для Китая, конечно, где все, что моложе 400 лет, свежо и зелено. А ей исполнилось всего двести с небольшим. В 1790 году в Пекин на праздник в честь 80-летия императора Цяньлуна приехали четыре оперные труппы из провинции Аньхой. Игра их так понравилась юбиляру, что он велел всем артистам остаться в столице навсегда и развивать в ней театр. Где-то через полстолетия, после сотен сыгранных спектаклей, они и создали новый жанр — Пекинскую оперу.
Во второй половине XIX века ее уже знали во многих уголках Китая, даже в Шанхае — самом бурно развивавшемся городе империи, который всегда немного скептически смотрел на столицу. Пронеслось еще пятьдесят лет, и знаменитый артист Мэй Ланьфан со своей труппой впервые побывал с гастролями в Японии. В 1935 году он же привез несколько спектаклей в СССР и произвел хорошее впечатление на нашу публику. Так слава Оперы вышла за западные и восточные пределы Поднебесной.
А уж на самой родине она долгое время оставалась безоговорочно любимой разновидностью театра, любимой, как рис, и богачами, и простым людом. Сценические компании процветали, исполнителей превозносили. Даже история китайского кинематографа началась с Пекинской оперы: в 1905 году режиссер Жэнь Цзинфэн заснял на черно-белую пленку отрывки из спектакля «Гора Динцзюньшань». Фильм, естественно, был немой.
Гранд-театр Чанъань на центральном пекинском проспекте Вечного мира легко узнать по маске перед входом — представления Пекинской оперы здесь дают каждый день. И каждый день аншлаг.
Где слушать и смотреть оперу?
Пекинская опера, которая зародилась в кочующих по всей стране труппах, и сегодня во многом остается искусством на колесах. Но есть, конечно, театры, где ее спектакли идут постоянно, — в собственной, «стационарной» постановке или на контрактных условиях. Главная для столичных любителей Оперы площадка — это Гранд-театр Чанъань в Пекине. Здесь ежедневно показывают отрывки из популярных пьес, а по выходным — полные варианты. Стоимость билетов — от 50 до 380 юаней (6—48 долларов). Два других столичных театра — Лиюань в отеле «Цяньмэнь» и Театр в зале купеческой гильдии «Хугуан» — ориентированы в основном на иностранных туристов: много акробатики и мало пения. Но для тех, кто смотрит Пекинскую оперу впервые, это идеальное место — если понравится, можно посмотреть и полноценный спектакль, — за 180—380 юаней (23—48 долларов). …А это, как говорят, хорошо делать еще и в Шанхае — например, в одном из залов великолепного и суперсовременного Гранд-театра, построенного по французскому проекту (представления «для приезжих» в этом городе, впрочем, тоже предусмотрены — ежедневно в театре Тяньчань Ифу).
Итак, что же все-таки готовит Пекинской опере день грядущий — умирание традиции в рамках общей глобализации, превращение в аттракцион для туристов или новую счастливую жизнь в искусстве, которое развивается и собирает полные залы? Вопрос отнюдь не праздный. Только за последние 20 лет в одной лишь провинции Шэньси исчезло несколько разновидностей фольклорных опер. Что же касается жанра, о котором говорим мы, — эти спектакли хоть и идут ежедневно в нескольких театрах столицы, в основном представляют собой небольшие адаптированные отрывки известных произведений. Специально для иностранных туристов — максимум акробатики и минимум пения, столь непривычного западному уху. Сами китайцы на такие представления не ходят: считают ненастоящими. Я посещала их несколько раз — приезжали друзья — и могу подтвердить: так и есть. Но что поделаешь: полный вариант Пекинской оперы — три-четыре часа непонятной речи — постороннему зрителю не выдержать. Редкие английские субтитры на специальных табло у авансцены положения не спасают. А когда начинают петь, дезориентированные иностранцы, такие вежливые на своих европейских шоу, и вовсе начинают хихикать. Только акробатика и кунфу идут на ура — они действительно впечатляют.
Впрочем, активная реакция публики, как таковая, — дело для местных артистов привычное. У китайцев всегда было принято бурно реагировать на то, что происходит на сцене. Подготовленные зрители все знают наперед, привычно закрывают глаза за мгновение до какого-нибудь трудного пассажа и во все горло кричат «Хао!» (хорошо), когда артисту удается взять трудную ноту, блеснув акробатическим трюком и не запыхавшись. Так что на представление стоит сходить хотя бы для того, чтобы послушать, как реагирует публика, и подивиться: отчего это западные звезды всегда жалуются на холодность китайских зрителей?
Между тем никакой загадки нет: почти одновременно с самой Пекинской оперой при ней появились пяою — завзятые театралы, которые, владея иной профессией и зарабатывая ею на жизнь, в свободное время собирались и ставили собственные спектакли (иногда самым талантливым позволялось выйти и на большую сцену). Они дружили с актерами, следили за их карьерами и, будучи обычно образованнее и эрудированнее их, могли дать ценный совет. Отдаленно они напоминали современных футбольных фанатов: сопровождали труппы на гастролях, аплодировали громче всех, устраивали праздники по случаю удачных спектаклей.
Правда, в отличие от поклонников популярнейшей в мире спортивной игры китайские опероманы в исконном, классическом, смысле слова сегодня почти исчезли. Тем не менее кое-какие традиции процветают. К примеру, пяою XXI века по-прежнему время от времени собираются в общественных местах, которые они называют пяофанами. Приходите в любой парк любого большого китайского города в выходной день утром, и вы обязательно увидите минимум один из них: часов с девяти утра (летом — раньше) немолодые люди, никого не стесняясь, поют. Причем с соблюдением всех правил Пекинской оперы: играют глазами, жестами, позами. Это и есть «профессиональные любители», и можете не сомневаться, что вечером, на спектакле, они будут кричать «Хао!», хлопать в ладоши и стучать ногами громче всех. Кстати, парковое, пяофанное, пение происходит при любой погоде: даже если холодно, даже если песчаная буря. В нем — жизнь пяою.
Жаль, право, что выживание жанра зависит сегодня не от этих стариков, в репертуар которых входят даже арии из янбаньси. Они активны и преданны театру. Но чтобы по-настоящему процветать, опере, конечно, нужна молодежь — и на сцене, и в зрительном зале.
Сегодня на восьми факультетах Академии традиционного театрального искусства занимаются 2 000 студентов. Обучение платное и стоит до 10 тысяч юаней (1 250 долларов) в год. Недешево, особенно если учитывать, что артист-новичок первые несколько сезонов будет получать в театре не больше 1 000 юаней в месяц. Но конкурс при поступлении все равно велик — энтузиастов хватает.
…Ду Чжэ родом из Тяньцзиня, после получения диплома собирается вернуться в родной город. Он не юнец, ему 28 лет, и восемнадцать из них отданы Пекинской опере еще до обучения в Академии, — теперь уж ничего не остается, как посвятить Опере остальную жизнь. Тем более что его дедушка, истинный пяою, так, очевидно, и задумал судьбу внука с самого рождения. Сначала брал совсем маленького Чжэ с собой на пяофаны, а когда тому исполнилось десять, сказал: «Пора петь самому». С тех пор музыкальный театр стал для Ду Чжэ главным и единственным занятием, и можно сказать, что в Академию он попал готовым артистом. Сначала учился в детской оперной школе родного города. Там первый педагог выбрал ему амплуа старшего шэн, которому, между прочим, полагается не только петь, но и сражаться по ходу действия («Это мне пришлось по вкусу», — признается теперь наш герой). После окончания школы успел поработать в Тяньцзиньском театре и только потом поступил в «святая святых». Театр платит ему стипендию и с нетерпением ждет его возвращения: Тяньцзиню очень нужен старший шэн экстра-класса.
В Китае вообще актуальны героические темы. Например, из всего, что написано на русском, здесь самым любимым остается, пожалуй, роман «Как закалялась сталь», а спектакль «А зори здесь тихие» идет при аншлагах уже не один десяток лет. Чем же хуже французская революционная поэтика?
Иное дело, что Академия, естественно, перекраивает ее на китайский манер и всячески экспериментирует, пытаясь привлечь молодых зрителей. Революционные бои на улицах Парижа она воспроизводит в лучших традициях Пекинской оперы: с великолепными гимнастическими трюками, всегда впечатляющими в исполнении гуттаперчевых китайских артистов, а также с сюжетными изменениями. Спектакль «Грустный мир», в отличие от романного оригинала, заканчивается хеппи-эндом, во всяком случае, как его понимают в Поднебесной: Козетта, которая вышла замуж за Мариуса и отказалась было от общения с приемным отцом Жаном Вальжаном, все-таки встречается с ним. Все недоразумения и недопонимания разрешаются, Вальжан умирает умиротворенным, естественной смертью...
Ду Чжэ явно устал, но выглядит счастливым: оперу встретили овациями, предстоят гастроли в Шанхае. Это обстоятельство, однако, не дает ему никаких привилегий в учебном процессе. Каждый день начинается в 7 утра с зарядки (все студенты живут в общежитиях на территории Академии). С 8 часов — занятия: актерское мастерство, акробатика, литература, история искусства и китайской музыки. Утренний «блок» заканчивается в 11.30, затем перерыв на обед, а с 13.30 до 16.30 — снова учеба. Вечером большинство студентов тренируются индивидуально или репетируют в местном театре. На личную жизнь — простите за банальность — времени не остается.
Вопрос о том, насколько Пекинскую оперу можно назвать оперой в привычном для нас смысле слова, остается открытым. По большому счету, объединяет их только видовое название, да и то китайское искусство назвали оперой европейцы, которые никакого другого термина к этому смешению жанров подобрать не смогли. Артист и преподаватель Ма Миньцюйань, не задумываясь, называет три главных отличия западной и восточной опер: декорации, гиперболизация и строго фиксированные амплуа. На самом деле различий больше, они заложены в театральной философии, разном подходе и понимании предназначения театра.
Пекинская опера не представляет на сцене прошлое, настоящее или будущее, большинство пьес не относятся к конкретной исторической эпохе. Они — лишь предлог для высмеивания пороков, наставления на путь истинный и демонстрации того, «что такое хорошо и что такое плохо». Откровенное морализаторство — вообще, отличительная черта всего китайского искусства. Верность, почтительность, гуманность и долг — главные ценности старого Китая, которые Пекинская опера продолжает активно пропагандировать и сегодня.
А вот тема любви, столь популярная в Европе, в Поднебесной — дело второстепенное. Она, конечно, присутствует, но редко в качестве главной линии: в основном это истории о совместно пережитых супругами бедах и горестях, а не о страсти. О благодарности за заботу, но не о сердечном огне.
Еще одно важное отличие кроется в самой музыке. Для европейских спектаклей композитор сочиняет музыку специально, китайская же традиционная опера перенимает популярные музыкальные мотивы, при этом ноты записываются иероглифами. Для человека неподготовленного звук поначалу кажется оглушительным — из-за барабанов и гонгов. Эти инструменты, однако,— дань происхождению: Пекинская опера родилась среди деревенских балаганов, а громкость служила для привлечения максимального числа зрителей.
Пение в Пекинской опере принципиально отличается от западной системы вокала: актерские амплуа различаются не по диапазону, а по принципу пола, возраста, личности, положения, характера персонажей и тембра. Для каждого амплуа существует свой порядок произношения: например, дань-старуха поет естественным голосом, а дань в темном халате — фальцетом. Певческий диапазон артистов Пекинской оперы составляет 1,7—2,8 октавы.
На генеральную репетицию в учебном театре студенты выходят при полном костюме, и мне разрешили понаблюдать за священнодействием облачения. У некоторых персонажей костюм невероятно сложен — артисту одному не справиться.
Сегодня Ду Чжэ превращается в Гао Чуна, одного из самых знаменитых героев амплуа шэн-воин. После того как нанесен грим, надев шелковые брюки и рубашку-распашонку, он спускается в костюмерную, и процесс начинается с водружения на голову «таблетки». Это небольшая плотная черная шапочка, от которой отходят длинные ленты, их надо несколько раз обмотать вокруг головы и закрепить. Причем закрепить с максимальным «болевым эффектом» (Пекинская опера вообще искусство, безжалостное к исполнителям), предназначение шапочки — так стянуть кожу лица, чтобы глаза стали еще более раскосыми. Считается, что поднятые вверх внешние уголки глаз — верх совершенства. «Больно?» — участливо спрашиваю. «Больно было в первые годы, сейчас привык», — со стоическим выражением лица отвечает Ду.
Затем наступает черед «юбки». Несколько длинных шелковых «хвостов» обвязываются вокруг талии. Далее на шею накидывается нечто вроде шарфа из белой ткани, чтобы во время действия не натереть кожу. Потом — панцирь: длинный (до пят) и тяжелый балахон, символизирующий воинские доспехи. Весит он, конечно, поменьше, чем настоящие латы, но все равно немало. Общая же масса платья шэн-воина по канону не может составлять меньше 10 кг. А ведь артисту надо свободно двигаться, выполнять трюки, садиться на шпагат и при этом то и дело петь!
Еще Гао Чуну полагаются штандарты — несколько флагов обязательно должно развеваться за спиной генерала. Толстые веревки опутывают плечи и завязываются на груди. Вроде бы все. Остаются лишь еще один надеваемый поверх «таблетки» головной убор наподобие короны и сапоги на высокой белой подошве (перед каждым выступлением Ду Чжэ освежает на ней краску, для чего носит в чемоданчике с гримом еще и кисточку). Теперь взять в руки длинное копье и — на сцену.
Ван Пань, которой предстоит выйти на подмостки вместе с Ду Чжэ, тоже занимается оперой с 10 лет. Только ее не дедушка на пяофан привел, а увлеченный традиционным искусством друг затащил в детскую студию. Пошла, как это часто бывает, за компанию — осталась навсегда. Сегодня учится на третьем курсе и, как все артисты, мечтает прославиться. Специализируется, конечно, в женском амплуа дань и выступает за «усиление роли женщин в театре», но на типичный журналистский вопрос о кумире, идеале, не задумываясь, отвечает: Мэй Ланьфан. Оно и понятно: более известного исполнителя женских ролей в китайской культурной истории нет. И что же из того, что он мужчина? По большому счету свою мужественность он декларировал лишь однажды — во время Второй мировой войны. В знак протеста против произвола японцев маэстро отрастил усы и за восемь без малого лет оккупации ни разу не вышел на сцену. Тогда это был истинно мужественный поступок для человека, которому профессия и мораль предписывали всегда оставаться женственным.
Мэй Ланьфан не уставал повторять: мужчины играют женщин лучше, чем они сами себя. Мол, знает о нас сильный пол нечто такое, о чем мы сами не догадываемся, а потому играет воплощенную мечту — такую женщину, какой она задумана Небесами, но какой на Земле не встретишь. В 1910-е годы по Пекину даже ходила поговорка: «Если хочешь удачно жениться — ищи жену, похожую на Мэя».
Ван Пань, впрочем, с мнением своего любимца не согласна и считает, что девушки-дань ничуть не менее убедительны: «А Мэй Ланьфан так говорил просто потому, что он — мужчина».
Права она или нет, но история рассудила в ее пользу: артистов, играющих героинь, сегодня в Пекинской опере почти не осталось. Только несколько заслуженных стариков во главе с Мэем Баоцзю, сыном и наследником Ланьфана.
Что ж, как минимум одно дело дается женщинам в китайском театре легче, чем мужчинам, — накладывание грима. Ведь они, в конце концов, занимаются этим ежедневно в быту.
У нашей знакомой Ван на грим уходит всего часа полтора — немного, если учесть, что законы жанра предписывают изменять исходный материал до полной неузнаваемости.
Итак, в Пекинской опере — четыре основных актерских амплуа: шэн, дань, цзин (хуалянь) и чоу, которые отличаются друг от друга условностями сценического исполнения, гримом, костюмами и местом в сюжете спектакля.
Шэн — мужской персонаж. В зависимости от возраста и характера бывает старшим, младшим и воином. Старший шэн встречается в операх чаще, и многие знаменитые актеры специализировались именно в амплуа «мужчины среднего или пожилого возраста, обязательно с бородой и строгой величавой речью». Шэн-воин владеет приемами боевых искусств, должен быть отличным акробатом. В зависимости от костюма, в котором выступают воины, различают чанкао и дуаньда. Чанкао подразумевает полное облачение: панцирь со штандартами за спиной, сапоги на толстой подошве и длинное копье. Артисты, выступающие в этом «подамплуа», обязаны уметь вести себя, как настоящие офицеры, а также хорошо танцевать и одновременно петь. Дуаньда — шэн-воин в короткой одежде и с соответствующим его росту оружием. Наконец, младший шэн — благовоспитанный юноша с тонкими чертами лица, без бороды и панциря. В этом амплуа также немало «ответвлений»: шэн в шляпе (чиновник во дворце), шэн с веером (интеллектуал), шэн с фазаньими перьями на головном уборе (талантливый человек), бедный шэн (неудачливый интеллектуал). Главная отличительная особенность последнего — пение фальцетом. Зрители-иностранцы особенно любят слушать и смотреть оперы, в которых играют артисты амплуа цзин — «раскрашенное лицо». Обычно это мужчины, наделенные большой силой и энергией: говорят громко, срываясь по каждому поводу на крик, часто пускают в ход кулаки и, случается, дерутся ногами. Действия много — арий значительно меньше (это-то и нравится европейским зрителям).
Женские персонажи Пекинской оперы называются дань. Есть дань в темном халате (чжэндань), дань-цветок, дань-воительница, дань в пестрой рубашке, дань-старуха и цайдань. Самая важная из всех — чжэндань, главная героиня, женщина средних лет или молодая — обычно положительный персонаж. Степенная, разумная и рассудительная, она никогда не спешит и вообще ведет себя тихо — в точном соответствии с правилами поведения, принятыми в старом Китае: держаться подчеркнуто корректно, не показывать зубы, когда смеешься, и не выпускать руки из-под рукавов. Кстати, о рукавах: у героинь Пекинской оперы они не просто длинные, а очень длинные — шэйсю. Одна из причин опять-таки в том, что еще 60 лет назад в театре играли исключительно мужчины. Если лицо с помощью грима можно изменить до неузнаваемости, то кисти рук… Кисти не переделать.
А самым первым амплуа в истории Пекинской оперы был чоу — клоун. Есть даже поговорка: «Без чоу нет пьесы». Это комическая, живая и оптимистическая роль. Актер чоу должен уметь сыграть кого угодно — хромого, глухого и немого, мужчину и женщину, старика и мальчика, коварного и алчного, доброго и смешного. Есть и чоу-воины, причем требования к их мастерству очень высоки: выполнять акробатические трюки и выглядеть при этом легко и смешно — задача не из простых. Кстати, у чоу в театре особые привилегии: всем актерам запрещено без особой надобности передвигаться за кулисами во время спектакля, но на чоу это ограничение не распространяется. А все потому, что император Ли Лунцзи из династии Тан был завзятым театралом и сам иногда выступал на сцене именно в амплуа чоу.
…Только что на моих глазах студенты уверенно и изящно, хотя и с некоторой ленцой, отрепетировали акробатические сцены. Интенсивная физическая (почти цирковая) подготовка — одна из важнейших основ учебной программы. И никаких скидок — ни на возраст студента, ни на пол. Девочки и мальчики получают абсолютно одинаковые, рассчитанные на крепкую мужскую силу и стать нагрузки. Эта традиция, конечно, идет из тех времен, когда женщин в театре не было. Так что, завоевав право участвовать в Пекинской опере, слабый пол взвалил на себя и обязанность «на общих основаниях» крутить сальто, садиться на шпагат, сражаться на мечах и копьях.
Преподают все это если не сами отставные артисты Пекинской оперы, то специалисты по боевым искусствам или циркачи. У всех у них во время занятия в руке палка, не очень длинная, но внушительная. В прошлом «палочное воспитание» было нормой, теперь оно, естественно, запрещено, но… удары продолжают сыпаться. Только в XXI веке это происходит по взаимному согласию «избивающего» и «избиваемого», и не только наказания ради. Вернее, совсем не ради него. Смысл в том, чтобы прикосновение учительской палки ученик почувствовал в строго определенный момент исполнения трюка и в строго определенной точке тела. Ощутил в другое время или в другой точке — значит, номер выполнен неверно, повторяй все сначала и внимательно следи за пассами наставника. Например, за пассами Яна Хунцуя, преподавателя из тех, про кого в Китае говорят: «Шэнь цин жу янь». Это непереводимое дословно выражение описывает человека, который легко, энергично двигается и благодаря этому выглядит гораздо моложе своих лет. Действительно, Ян немолод, но акробатике первокурсников обучает на собственном примере. Как добиться, чтобы студент во время сальто держал спину? С помощью аргумента в прямом смысле весомого — палки. Она же, в случае чего, может защитить от случайного увечья. Я сама видела, как занятие пришлось прервать: один из исполнителей «заехал» учителю ногой в глаз. Нечаянно. Но больно-то по-настоящему. Как видите, обучать акробатике в Академии театральных искусств — не самое безопасное занятие. Как, впрочем, и обучаться этому.
Сцена, оборудованная для классического представления Пекинской оперы, должна быть максимально приближена к зрителю: открыта на три стороны. Пол поначалу выстилали досками, но позже стали прикрывать ковром, чтобы уберечь исполнителей от случайных травм.
Из декораций наличествуют только стол и два стула (между прочим, Немирович-Данченко считал такую обстановку идеальной для развития актерской фантазии). Но в зависимости от развития сюжета эти предметы могут изображать все что угодно: то императорский дворец, то рабочий кабинет чиновника, то зал суда, то палатку военачальника, а то и шумный кабак. Конечно, чтобы все это увидеть, публике надлежит обладать недюжинным воображением и знать правила игры. Опера — искусство, конечно, сверхусловное. Но, как и в случае с гримом, ее декоративные условности имеют прямые «переводы», и настоящий пяою, увидев летящего золотого дракона, вышитого на подзорах скатерти и чехлах стульев, сразу поймет: дело происходит во дворце. Если подзоры и чехлы светло-синие или светло-зеленые, а вышиты на них орхидеи, стало быть, мы в рабочей комнате ученого. Если цвет и рисунки отличаются пышностью — это воинская палатка, а если они яркие и безвкусные — харчевня.
Расстановка нехитрой мебели тоже имеет значение. Стулья позади стола — ситуация торжественная: например, император дает аудиенцию, генерал держит военный совет или высшие чиновники занимаются государственными делами. Стулья впереди — значит, перед нами сейчас развернется жизнь простой семьи. Когда же приходит гость, их расставляют по разные стороны: пришедший сидит слева, хозяин справа. Так в Китае традиционно демонстрируют уважение к визитеру.
А еще, в зависимости от ситуации, стол может превращаться в постель, смотровую площадку, мост, башню на городской стене, гору и даже облако, на котором летают герои. Стулья же нередко становятся «дубинами» для драки.
Такой вот у Пекинской оперы свободный стиль, в котором главное — экспрессия, а не бытовое правдоподобие.
И тут уж, конечно, как бы ни была «подкована» опытная публика, все зависит от артиста. От его умения управляться со скупой эстетикой и бутафорией своего жанра. От способности так залихватски замахнуться, скажем, плеткой, чтобы всем стало ясно: его герой скачет верхом (живые-то кони на сцену не допускаются). Здесь можно все: долго ехать, но остаться у входа в дом, преодолевать горы, переплывать реки, — и весь этот воображаемый мир, заключенный в сценическое пространство, отображается и преображается простыми (или не очень простыми) движениями, мастерством актера, учившегося своему искусству долгие годы…
…Вот они и учатся. Иное дело, что не всем отпущена равная мера таланта.
Ду Чжэ, Ван Пань, Не Чжа, поразивший меня в роли старика-воспитателя из сказки «Ню Ча», поставленной в учебном театре, многие другие виденные мною в деле студенты — практически готовые мастера. И хотя трудоустраиваться им придется самим (кто-то, может, и мечтал бы о распределении, но в Китае оно не практикуется), профессора уверены: их с радостью возьмет любая из немногочисленных трупп страны.
Ну, а что делать тем, кто не так ярок, — потенциальной, так сказать, массовке? Что ж, если мест в самой Пекинской опере на всех не найдется, существуют разные постоянные концертные программы. В конце концов, ведь Академия выпускает универсалов, так или иначе умеющих на сцене все. В Пекине, скажем, между собой конкурируют два шоу боевых искусств: «Легенда кунфу» и «Шаолиньские воины». Среди участников — не только выпускники школ этих самых боевых искусств (например, при знаменитом Шаолиньском монастыре), но и дипломированные оперные артисты.
А если бы вы знали, сколько в Китае снимают мыльных опер! Причем абсолютное большинство — на исторические темы, из жизни древних династий. И главный зрелищный элемент этих фильмов — помимо традиционных интерьеров, красивых, подправленных пластическими хирургами лиц и округленных теми же хирургами глаз — захватывающие сцены поединков, которые занимают добрую половину экранного времени. Выпускников Академии в такие сериалы берут охотно.
Кстати, все вы знаете как минимум одного из студентов-середнячков, не дотянувших по таланту до профессиональной Пекинской оперы. Как говорится, будете смеяться, но это — Джеки Чан. Он окончил оперную школу в Гонконге и остается до сих пор благодарен учителям, бившим его палкой, — какую работоспособность воспитали!
(автор Лиза Морковская, оригинальная версия http://www.vokrugsveta.ru/vs/article/2760/ )
Правительство Китая предприняло еще один шаг в попытке популяризировать традиционную культуру среди молодежи.
Министерство просвещения объявило о новой программе, по которой учащимся начальных и средних школ будут преподавать традиционную Пекинскую оперу. Пекинская опера считается одним из национальных уникальных культурных сокровищ, и предмет "Пекинская опера" будет добавлен в список учебных предметов в 200 школах десяти провинций, муниципалитетов и автономных регионов Китая.
Такой шаг вызвал мгновенную реакцию общественности. Мнения совершенно противоположные: от положительных до крайне отрицательных.
"Я искренне поддерживаю этот проект," говорит Жу Шихуи, известный исполнитель Пекинской оперы. "Интерес к опере культивируется с раннего детства. Я сам был очарован Пекинской Оперой, когда учился в начальной школе. И это очарование, в конечном счете привело меня в оперу, опера стала моей карьерой."
Широкая публика, однако, не в восторге. Согласно обзору китайского новостного портала Netease, почти 70% опрошенных были против нового проекта министерства образования.
В другом опросе общественного мнения на портале Sina.com из более 21 000 опрошенных только 27% считают, что введение нового предмета в школьный курс поможет продвигать традиционную китайскую культуру.
Около 38% опрошенных считают, что курс по изучению Пекинской оперы не должен быть обязательным, поскольку необходимо уважать выбор учащихся, а 35% опрошенных предлагают изучать и другие местные оперы, которые популярны в других областях Китая, так как в Китае, в целом, очень много различных видов китайской оперы.
История Пекинской оперы насчитывает более двухсот лет. Пекинская опера является синтезом музыки, танца, искусства и акробатики и считается символическим выражением китайской культуры. В сюжетах Пекинской оперы отражены многие исторические события, и в прошлом опера являлось своеобразным учебником по истории и этике.
В Пекине, где также планируется преподавать оперу в школах, отдел образования выбрал 15 представлений Пекинской Оперы - классические и современные. Преподавателям необходимо будет не только объяснять учащимся, как петь и играть на сцене, но также рассказывать им основные сюжетные линии и давать необходимую информацию, чтобы помочь детям понимать Пекинскую оперу и развивать интерес к традиционной культуре.
Кроме того, в школах будут работать специально приглашенные исполнители Пекинской оперы, которые будут обучать преподавателей музыки.
Сегодня я хочу рассказать вам о пекинской опере «цзинцзюй» - традиционном китайском жанре искусства и поделиться своими впечатлениями о ней. Это на самом деле дите традиционного китайского народного искусства, возникшего на ярмарочных представлениях китайского народа. Искусство яркое, самобытное, своенравное, сочетающее в себе все прелести Востока: символику, условность, театральность и простоту, необычное пение, драматичность декламации, народный юмор, акробатику, танцы, пластику боевых искусств. А в своей литературной основе , сочетающее историю, сказки и легенды.
Видов оперы в Китае – очень много, все они имеют свои различия, порой сильные, как и дети в одной семье – все похожи, но и все разные. Например, существует пинцзюй – хэбэйская опера, юэцзюй – шаосинская опера. Но во всем мире наиболее известна пекинская опера. Появившись официально немногим более двухсот лет назад, она по праву стала царицей народного китайского искусства. Демократичность ее уже в том, что увидеть и услышать ее вы можете не только в роскошном театре, в первых ярдах партера, где в соответствии с древней традицией, можно смотреть и слушать оперу, попивая одновременно ароматный чай с сухофруктами или семечками, но и в обычных чайных, где иногда устраиваются эти представления.
Когда я первый раз посмотрел пекинскую оперу, как и большинство иностранцев, ничего в начале не понял, но был ошеломлен и удивлен. Человеку из Европы, неподготовленному либо не знающему традиций, истории, условностей жанра, сразу тяжело воспринять артистов с лицами-масками. Ведь у каждого персонажа, артиста - свой особый грим, раскраска. Поют они непривычно резкими высокими голосами в сопровождении щипковых инструментов, гонга. Это пение перемежается декламацией, сопровождается необычными для европейца движениями, танцами, костюмами, акробатикой. Все необычно, непонятно, но красиво.
К этой удивительной восточной загадке надо иметь «ключи». И тогда, даже не зная языка, как и Буратино в сказке «Золотой ключик», проткнув нарисованный холст с котелком, вы попадаете в сказочный и прекрасный мир удивительной пекинской оперы – необыкновенного вида китайского национального искусства. Там и имеет значение все: например, в какой цвет гримируется артист – так красный – это обычно преданность и честность, черный – прямота и смелость, синий и зеленый – храбрость и решительность, желтый и матово-белый – жестокость и хитрость. Золотой и серебристый цвета в гриме говорят о том, что это божественный или мифический герой. Цвет голубой одежды поведает вам о буйном и заносчивом нраве, желтый – что у героя скрытный характер, зеленая одежда расскажет о непостоянстве или принадлежности к нечистой силе. Часто белый цвет олицетворяет символ юности и печали, а серый – старости.
Чем чаще я смотрю пекинскую оперу, тем больше она мне начинает нравиться. О таком же эффекте мне говорили и мои друзья, кто живет в Китае. На китайском телевидении имеет специальный канал, посвященный пекинской опере. Недавно по нему прошла передача о легендарном артисте пекинской оперы Мэй Ланьфане. Он родился в 1894 году, а ушел из жизни в 1961. Этот известный талантливый артист был первым, кто сумел так мощно и талатливо представить пекинскую оперу всему миру. В тридцатые годы двадцатого века он выступал в Америке, в СССР. Это был непревзойденный мастер женских ролей пекинской оперы, первый, кто приблизил древние формы китайского театра к современности.
Сейчас в пекинской опере ярко восходит звезда молодой артистки Дун Юаньюань. Она представляет собой четвертое поколение актеров пекинской оперы в своей семье. Дун Юаньюань успешно выступила в таких спектаклях пекинской оперы, как «Прощай, моя наложница», «Женщины-воины из семьи Ян». В 2000 году она стала лауреатом Китайского центрального телевидения, как лучшая актриса в жанре цзинцзюй, то есть пекинской оперы. Как говорит Дун Юаньюань, надо в классических образцах пекинской оперы брать все лучшее, что там есть, вместе с тем надо совершенствовать это искусство. Преемственность поколений – это тоже в традициях Китая.
Интересно, что залы, где проходят представления пекинской оперы, всегда полны. Пожилые и молодые китайцы одинаково с удовольствием и живо воспринимают спектакль, возгласами поддерживают героев, бурно реагируют на удачно исполненные вокальные партии, шутки актеров. Литературная основа обычно знакома зрителям, так как это известные новеллы классиков или популярные сказочные произведения, как, например, горячо любимое в народе «Путешествие на Запад», «Ошибка судьи», «Сирота из рода Чжан». Поэтому, прежде чем вы пойдете смотреть пекинскую оперу, советую вам, чтобы оценить ее по достоинству, все-таки вначале ознакомиться с пьесой, насколько это возможно. Или хотя бы вспомнить о «ключах» пекинской оперы, ее символике. И пусть вас не пугает незнакомое – шире откройте глаза и распахните душу. Искусство пекинской оперы само найдет в ней отклик
Китайский театр, как и греческие комедии и трагедии, индийские санскритские спектакли относится к трем древним театральным искусствам в мире. А широкой известностью пользуется во всем мире пекинская опера – один из видов китайского театра.
Китайский театр возник на основе народных танцев, шуточных и музыкальных представлений в народе. В течение 100 лет эти танцы и представления непрестанно развивались (особенно при династиях Тан, Сун, Мин и Цин). Так образовались полные системы различных местных опер (примечание: представления на местном диалекте), среди них ведущее место занимает пекинская опера.
Пекинская опера знаменита искусством представления и имеет богатый репертуар, в которых выступали многие известные актеры. В 1790 г., во времена Цяньлуна династии Цин, четыре труппы из провинции Аньхуй, которые раньше выступали на юге Китая, объединились в Пекине. В творческом процессе они впитывали все полезное и нужное из других видов театра, из таких как оперы «Ханьдяо» (в провинции Хубэй), «Циньцян» (в провинции Шэньси и западной части страны), «Куньцюй» (в основном на юге провинции Цзянсу). Так образовался новый вид китайского театра – пекинская опера, которая более благозвучна и выразительна.
В начале 20-го века на сцене пекинской оперы выступали многие звезды актерской среды. В то время Китай еще находился на стадии феодального общества. Тогда женщины не могли показываться в свете и не разрешались их выступать на сцене. Поэтому в труппах пекинской оперы не было актрис, и женские роли исполняли мужчины.
Среди четырех известных актеров, исполнявших женские роли, самый известный был г-н Мэй Ланьфан (1894 – 1961). Он сделал важный вклад в процветание пекинской оперы в отношении танцев, музыки, костюма, грима и т. д. В его репертуаре главными были оперы «Фаворитка Ян выпила чуть больше», «Прощание Сян Юй со своей фавориткой Юй Цзи» и т. д. Г-н Мэй Ланьфан и его труппа пекинской оперы гастролировали во многих странах мира, таких как бывший Советский Союз, Америка, Япония и др. Таким образом, китайский театр стал известным всему миру. Кроме него были знаменитыми еще г-н Чэн Яньцю, г-н Шан Сяоюнь, г-н Сюнь Хуйшэн. Они исполняли женские роли в операх «Плач в диких горах», «Военоначальница Лян Хунъюй», «Сваха» и др.
В пекинской опере очень известны четыре актера, играющие роли пожилых людей, это были г-н Ма Ляньлян, г-н Тань Фуинь, г-н Ян Баосэнь и г-н Си Саобай. Они выступали в операх «Попутным восточным ветром», «Примирение военачальника и канцлера», «Встреча героев», «Заводь Фэньхэвунь», «Храм Фамэньсы» и др.
Вслед за вышеупомянутыми актерами, в Пекине появились и еще известные актеры пекинской оперы, такие как г-н Чжан Цзюньцю и др., которые исполняли женские роли. В это время в Шанхае появились известные актеры, которые исполняли мужские роли благородных и пожилых людей. Их представители – г-н Чжоу Синьфан, г-н Юй Чжэнфэй, г-н Гай Цзяотянь, которые играли роли военных. Они выступали в операх «Четыре Цзиньши», «Погоня за ХаньСинь», «Беседка пиона» и др. Г-н Гай Цзяотянь исполнял роль У Сун (из знаменитого китайского классического романа «Речные заводи»), в которой особой силой изображал характер человека и создал яркий образ смелого У Суна и поэтому его так и зовут «настоящий У Сун на юге Китая». Многие зарубежные работники искусства дали ему высокую оценку «мастер красоты и представления».
Роли в пекинской опере
В пекинской опере актеры, как и все действующие лица, в зависимости от возраста, пола, общественного положения, характера и т. п. Исполняют определенный роли. Это одно из отличий пекинской оперы.
В мужских ролях актеры изображают различных благородных, пожилых и молодых людей, смелых воинов, мальчиков. В женских ролях актрисы изображают добрых или злых старух, трудолюбивых или ленивых молодых замужних женщин, веселых и умных или легкомысленных девушек, смелых женщин-бойцов.
Грим делится на сложный и легкий. Его иногда и называют «раскрашенное лицо». И он отражает характер и моральное качество героя. Актер в таком гриме всегда громко поет на сцене. А когда актер, имеющий такой грим, играет роль военного, то он всегда размахивает оружием. А грим на лице очень простой, это обычно отражает комичность, шутливость (на носу белило), чудачество, хорошего или плохого человека. Такие персонажи также делятся на штатских или военных.
1. головной убор и обувь, по которым судят об общественном положении, жизненном уровне, характере и моральном облике персонажа. Для различных персонажей строго установлены определенные головные уборы. Например, император носит императорскую шапку (ему нельзя показываться в другом головном уборе). Чиновники носят шапку, на которой видны знаки, обозначающие ранг и титул. Военные носят шлем. А бедные интеллигенты носят платок, связанный узелком на затылке.
2. фасоны и цвета костюмов. Например, одежда императора состоит из халата желтого цвета, на котором богато вышитый дракон. Высокопоставленные чиновники в одежде темно-красного цвета, а простые чиновники одеты в костюмы других цветов (зеленый, синий – в зависимости от их ранга и титула). Военачальники одеты в боевые доспехи. А простой народ одет более просто, согласно своему социальному положению. Фасон, цвет и украшение на одежде имеют символическое значение. Например, дракон вышит только на одежде императора и означает величие. На одежде военачальников вышиты изображения тигра или леопарда, обозначающие храбрость и мужество. На одежде бедных интеллигентов в большинстве видны вышитые красивые цветы орхидеи, хризантемы и др., обозначающие благовоспитанность. На одежде большинства советников и мудрецов вышиты знаки даосима.
На сцене пекинской оперы время, место, перемены действия и т. д. – все символическое. Например, действующее лицо сидит в позе дремлющего – это означает, что прошла ночь, и он выспался. Если военачальник возглавляет войска в походе и у него в руке кнут – это значит, он едет верхом. Военачальник сходит с лошади – он кладет кнут на землю. Если он ставит кнут – значит, лошадь привязана к дереву. Если он передает кнут своему слуге, тот выходит, уводя воображаемую лошадь. Если надо перейти через реку, актер медленно вытягивает одну ногу, затем другую, словно осторожно идет вперед, переступая с камня на камень, переходя вброд реку. Еще пример. Несколько воинов могут обозначать многочисленное войско, и если они проходят кругом по сцене – это значит, что они прошли длинный путь.
В пекинской опере все декорации тоже символические. Актеры движениями рук и жестами, походкой представляют перемены места действия и изменения времени.
В пекинской опере все условно
В пекинской опере все условно – пантомима, костюмы, грим, декорации и пение. Актеры играют на сцене роли в строго установленных рамках. Каждое движение, жест имеют определенное значение, в которых сосредоточен талант представления актеров, полностью проявлен духовный образ героев и героинь (выход на сцену, легкая походка, взмах длинными рукавами ...).
Условность условностями. А пекинская опера непрестанно совершенствуется, впитывает новое, отбросает устарелое и создает многих современных героев. Пекинская опера возрождается и делает важный вклад в развитие китайского театрального искусства.
На сцене китайского театра лица актеров загримированы. Женская и мужская гримировка людей молодого и пожилого возраста в основном похожа на реальную, но гораздо в преувеличенном виде. А грим комиков, шутов, чудаков особо имеет гиперболичность. Сочетание линий и красок создало изменчивые узоры, которые ярко выразили характерные черты персонажа. Это образцы грима пекинской оперы. Почти 200 образцов грима пекинской оперы уже стали классическими, из них более 10 моделей основные.
Цвета образцов грима пекинской оперы имеют постоянное символическое значение. Красный цвет обозначает преданность и мужество. Например, Гуань Юй (из знаменитого китайского классического романа «Троецарствие»). У него лицо всегда красное. Черный цвет обозначает прямодушие и честность. Например, Бао Чжэн (канцлер династии Северной Сун) – самый честный человек, у него лицо всегда черное. Белый цвет обозначает коварство, злобу, подозрительный характер. Например, Цао Цао (из романа «Троецарствие»), у которого лицо всегда белое. Синий, зеленый, золотистый цвета обозначают бесстрашные, как, например, у Сунь Укун (из знаменитого китайского классического романа «Путешествие на Запад»), который сопровождал монаха Сюань-цзан и всю дорогу защищал его от нечисти. Образцы грима роли комиков, шутов обычно белые (грим вокруг носа). Хотя белый цвет в основном обозначает коварство, хитрость, но иногда тоже выражает находчивость, юмор, иногда доброту и честность глуповатого человека, из них есть люди из низшего или верхнего слоя общества
В традиционном китайском театральном искусстве насчитывается свыше 300 видов оперы. К общенациональным видам относятся цзинцзюй (пекинская опера), пинцзюй оперный жанр, (сформированной на основе хэбэйской оперы), юецзюй(шаосинская опера), юйцзюй (хэнаньская опера), юецзюй (гуандуская опера). Самой известной из них является пекинская опера.
Пекинская опера также называется "Восточная опера", она - настоящая жемчужина культуры Китая. Свое название "Пекинская опера" получила вследствие своего места происхождения. История Пекинской оперы насчитывает более 200 лет. Искусство пекинской оперы базируется на традициях местной оперой провинции Аньхуй, которая была очень популярна в южном Китае в 18 веке. А в конце 19 - 20 вв., как самостоятельный вид искусства сложилась Пекинская опера.
Пекинская опера объединяет в себе элементы драмы, пения, музыки, танца, акробатики и боевых искусств. Персонажи оперы распределяются по четырем основным амплуа: "шэн" (мужские роли), "дань" ("женские роли"), "цзин" ("сильные, грубые персонажи злоден") и "чоу" ("мужские-комики").
Обычно считается, что 18 век является первым периодом полного расцвета Пекинской оперы. Тогда и в народе, и в дворце ставилось великое множество представилений Пекинской оперы. 40-е гг. прошлого века ознаменованы вторым периодом расцвета Пекинской оперы. В этот период появились многие школы. Наибольшую известность приобрели следующие исполнители: как Мэй Ланьфан (1894-1961), Чэн Яньцю (1904-1958), Сюнь Хуэйшэн (1900-1968), Шан Сяоюнь (1900-1975). Неизменным успехом у зарубежных зрителей пользуются номара "Тройная развилка", "Осенняя река" и "переполох в Небесном дворце".
После начала проведения в стране реформ и открытости, Пекинская опера вступила в новый этап своего развития. Как жемчужина традиционного искусства страны, Пекинская опера пользуется поддержкой со стороны правительства Китая. Пекинская опера также служит "духовным мостиком" в сфере культурной интеграции Китая и зарубежных стран.
Постепенно, в конце Х1Х в. и начала ХХ в. на основе отбора и заимствования художественных средств появился жанр "Цзинцзюй" – собственно Пекинская опера. Унаследовав лучшие традиции китайского национального театра, Пекинская опера в художественном отношении поднялась над другими местными театральными жанрами, заняла среди них особое положение. Усиление политического и культурного влияния Пекина способствовало распространению Пекинской оперы по всей стране. Наиболее полно воплотив в себе специфику древнекитайского театра, этот жанр получил общенациональное признание. Пекинская опера – это синтетическое исполнительное искусство, поскольку в ней представлены движения, акробатика, жесты и мимика. Грим в Пекинской опере представляет собой отдельное, весьма специфическое искусство. Характеристику персонажа можно определять по особенностям грима. Например, красный цвет в гриме означает преданность и честность, фиолетовый – храбрость и решительность, черный указывает на прямоту и верность персонажа, а белый изобличает злодейство; синий – символ твердости и храбрости, желтый – жестокости и коварства, и – повторим -- золотой и серебряный цвета применяются для характеристики буддийских и мифических героев. Обычно считают, что конец?? в. был первым периодом полного расцвета Пекинской оперы. В то время Пекинская опера пользовалась популярностью не только в народе, но и в императорском дворце. Тогда члены императорского дворца и высшие слои общества любили смотреть постановки Пекинской оперы. Дворец предоставлял артистам превосходные условия костюмы, грим, а также сценические декорации. 20-40 годы ХХ в. – это второй период расцвета Пекинской оперы. В этот период возникли разные школы Пекинской оперы. Самыми известными были школа Мэй (Мэй Ланьфан -- 1894-1961 гг.), школа Шан (Шан Сяоюнь -- 1900-1975 гг.), школа Чэн (Чэн Яньцзю -- 1904-1958 гг.) и школа Сюнь (Сюнь Хойшэн -- 1900-1968 гг.). В каждой имелась большая группа известных артистов, которые выступали на сценах крупных китайских городов, таких как Шанхай и Пекин. Мэй Ланьфан был первым, кто представил Пекинскую оперу всему миру. В 1919 г. он побывал с гастролями в Японии, благодаря чему искусство Пекинской оперы впервые было показано за рубежом. В 1930 г., по приглашению США, Мэй Ланьфан поехал в Америку. Полгода он выступал на сцене, где его горячо приняли простые американцы, а также деятели искусства и науки. В 1935 г. он выступал в Советском Союзе, что стимулировало развитие мировой оперы и драмы. Мастер прославился виртуозным исполнением женских ролей в спектаклях Пекинской оперы и приблизил древние формы китайского театра к современности.
В годы реформ и открытости искусство Пекинской оперы получило новое развитие. Как драгоценное достояние искусства Китая Пекинская опера получила большую помощь и поддержку со стороны китайского правительства. Ныне в большом театре «Чанъань» в Пекине круглый год идут спектакли Пекинской оперы. А ежегодный конкурс любителей Пекинской оперы привлекает многочисленных приезжих со всех концов мира, любителей этого вида театрализованных представлений. Кроме того, Пекинская опера еще играет важную роль в культурном обмене Китая с другими странами мира.
"Манпао" - парадное одеяние персонажей из господствующего класса. Вырез ворота имеет круглую форму, полы и рукава длинные. Манпао шьется из атласной ткани с вышивкой ручной работы. Его украшает круглый орнамент из дпаконов или тигров, а по низу вышивается пейзаж с изображением моря и утесов.
Император носит одежду желтого цвета, принцы - абрикосово-желтого, старые сановники - ярко коричневого или белого, князья - красного цвета. Кроме того, есть манпао синего, фиолетового, зеленого, черного цветов. Цвет одежды зависит не только от общественного положения персонажа, но и от его характера и грима. Честные и справедливые персонажи обычно носят одежду красного и зеленого цвета, грубые или коварные - одежду черного цвета. Например, князь Ба-ван в спектакле "Прощание Ба-вана с наложницей" и чиновник Чжао Гао в спктакле "Меч вселенной" носят манпао черного цвета. В первом случае черный цвет свидетельствует о грубом и открытом характере персонажа, а во втором случае - о его коварстве и лицемерии. Императрицы, принцессы, жены генералов и министров также носят одежду, которая по фасону аналогична мужскому манпао. Но вместо дракона на ней вышивается летящий феникс или орнамент из фениксов, длина женского одеяния несколько короче (чуть пониже коленей), на плечах накидка, внизу из-под манпао виднеется юбка. В первой сцене спектакля "Опьянение Ян Гуй-фэй" я выступаю в манпао красного цвета, а во второй сцене - в дворцовом платье "гунъи".
Напев жанра «цзинцзюй» делится на два типа: «эрхуан» и «сипи», поэтому нередко вокал пекинской оперы называют «пихуан». Имеются четыре приема пения: «наньбанцзы», «сыпиндяо», «гаобацзы» и «чуйцян». В репертуаре пекинской оперы – около 1 тыс. опер, из которых 300-400 пользуются особой популярностью. Часть из них развились из местных музыкальных драм: «хойси», «ханьси», «куньцюй» и «циньцян», часть создана непосредственно артистами и драматургами, работающими в жанре «цзинцюй».
Сюжеты «цзинцзюй» обычно строятся по мотивам исторических событий, хроник, рассказов о войнах и т.д. Категории сценариев «цзинцзюй» также самые разнообразные: либо полносюжетное повествование, либо рассказ о фрагменте какого-то события, либо сериальный сценарий.
Основой китайского театра является музыка, которая сформировала классическую музыкальную драму сицюй, здравствующую и в настоящий период. Местоположение музыки в государстве издревле было закреплено первыми правителями ее важной функцией в религиозном ритуале. Но прежде, чем приступить к созданию музыки, творцу следовало услышать ее в космических звуках вселенной, а затем организовать ее согласно законам вселенной, вселенной же установленным. Голоса вселенной достигали человека, когда он вслушивался в звуки ветра и течения рек, в шум деревьев и пение птиц, наблюдая повадки зверей и создавая мелодии и танцы, созвучные ритмам слияния ци Неба и Земли.
Музыка, мелодия, вокальное мастерство – области, которым театральная теория уделила наибольшее внимание. Около 50 театральных трактатов, составивших 10-томное Собрание трактатов о китайской классической драме (1959 и 1982), полностью или частично посвящены музыке. И хотя музыка в театре в китайской табеле о рангах представляла простонародный, низкий вид (су юэ – искусства в отличие от высокой (я юэ) ритуальной музыки, сам театр никогда не забывал о своих истоках, нередко сокрушаясь об утрате музыки древних канонов.
Истоки китайского театрального искусства берут начало в шаманских ритуалах эпохи Шан (1766–1122 до н.э.). Уже на иньских костях (I тыс. до н.э.) встречается изображение иероглифов ю э (музыка) и у (танец). В эпоху Чжоу (1027–1256 до н.э.) религиозный ритуал и дворцовые празднества шлифовали танцевальную технику, вырабатывая канон сценического движения. Уже тогда различали поющих и танцующих актеров (чан – ю) и шутов, лицедеев и комиков (пай – ю). За стенами дворца театр давал всходы в народных обрядах и праздниках. Ощутимый элемент театральности присутствовал в обрядах, церемониях, танцах-пантомимах, связанных с культом поклонения предкам. Т.н. «покойницкие игры» предполагали подражание покойному при изображении его деяний и ратных подвигов.