Розовая блондинка в походе
Итак! Я сделала это! Так сообщают о признаниях в любви, покорении неба, или родах. Но я совершила больше. Я была в походе. Это нечто сродни сообщению, что земля кубическая и утыкана свечками к хануке.…до
Естественно все началось со сборов.
Оказалось, что у меня есть масса знакомых, которые занимаются странными делами, для которых нужны спальник и рюкзак. Возможно, они грабят банки, ночуют в парках или скрываются от ЦРУ в местной посадке, и выносят расчлененные трупы на соляной склад. Но факт в том, что мне согласились одолжить рюкзак и все необходимые к нему причиндалы. Правда, хихикая, уточнили, что исключительно потому, что хотят посмотреть на «это». Злые, злые, недобрые люди.
Вообще, когда я получила на руки рюкзак, то впала в тихую панику. На самом деле очень громкую. Пароходная сирена, скрещенная с плакальщицей-баньши, отдыхает. Я бегала вокруг него час, в ажитации тоненько подвывая. Он же большой! Он невъебезно большой! Я там не то, что помещусь я, могу поставить там биотуалет и жить там как в квартире. Как?! Нет, как это подцепить себе на спину, да еще и ехать до вокзала с эдакой хренью на спине?! Совершенно непонятно. Те позы, которые я принимала, пытаясь хотя бы взять в руки рюкзак, не снились ни одной Камасутре. И все равно было непонятно, кого к кому пристегнули. Меня к нему, или его ко мне. Я честно пыталась сделать выражение лица, якобы мы незнакомы, и я вообще не имею к этому зеленому мешку у меня за спиной никакого отношения. Выходило плохо - люди оборачивались.
Собирание рюкзака вообще могло бы послужить основой для драматической фуги Баха или масштабного полотна Айвазовского. Проходило это так…
Пол контакт-листа давало взаимоисключающие советы, я нелепо металась по квартире, роняя предметы и сшибая мебель, собаки бегали следом радостно лая (видимо думали, что это такая игра новая), кошка в ужасе выла на шкафу, а бабушка вслух читала Библию. В общем, все были счастливы. В итоге все же, скрепя сердце и стеная, выложила: полкило косметики, 3 книжки, чулки с подвязками (не спрашивайте), свечку, мыльные пузыри, вязание и три комплекта ключей от квартиры. Но я взяла с собой три вида гигиенической помады, зато не взяла солнцезащитный крем, ни единой зубной щетки, и внятной заколки для волос. Я воистину гениальна во всем. Но, (и тут я собой горжусь), взяла 7 пар носков, пару комплектов теплой одежды, много влажных салфеток и запасную обувь. Все пригодилось, так что можно считать, что я гений сборов.
Далее, нервно трясясь и заикаясь, пугаясь собственного рюкзака и пробегая в ужасе мимо зеркальных витрин, моя особа рванула добираться до вокзала.
А тут я сделала один странный вывод. Если еще захочу килограмм мужского внимания и помощи, то обязательно выйду на улицу не накрашенная, лохматая, в дурацкой одежде, с рюкзаком и несчастным выражением мордочки. Столько раз мне еще в жизни двери не придерживали. Возможно, это потому что, забывая о рюкзаке, плохо вмещалась в дверные проемы, и меня прибивало дверью, отчего я забавно качалась и очумело таращилась. Так же мне помогали заносить рюкзак в транспорте, ласково улыбались и даже попытались за меня заплатить в автобусе, но при этом так быстро несли мой рюкзак, что я перепуганным зайчиком неслась следом с одной мыслью, что если его сейчас украдут, то буду очень глупо выглядеть без рюкзака в горах.
Но дорога была все же успешно преодолена. Под ехидный и злорадный хохот организатора, сравнимый разве что со зловещим смехом оперного Мефистофеля, я все же загрузилась в поезд, напоминавший не только моими эмоциями, но и количеством воздуха, газовую камеру. Вскарабкалась на верхнюю полку (уверена мой ракурс с торчащей попой посреди вагона и ногами враскидушку был великолепен) рухнула лицом в подушку и приказала себе проснуться, когда уже все закончится.
Безжалостная судьба в виде громко сопящего проводника подняла меня ближе к 5 утра. Тут я встретилась с первыми товарищами по несчастью, простите, походу.
Надо сказать, что перспектива провести два дня в компании абсолютно незнакомых людей меня несколько пугала. Примерно как вилка Маугли. Но ничего, первые встреченные не торопились, кидаться на меня с дьявольским завыванием, стремясь впиться в меня клыками и вгрызться в мой костный мозг, заляпывая все вокруг кровью и сукровицей. Это было радостно. Я даже немножко приободрилась и перестала мысленно писать завещание в стихах по типу «Плача о мертвом Эммете».
Вокзал с жуткими песнями, и все в сборе. Поиски кофе, перекладывание рюкзаков, все как-то слишком сонно и нереально. Маршрутка, погрузка, вперед…
Поездка…в окнах показывали такое…. Просто нечто невероятное.
Широкие волнующиеся океаны полей, увитые шелковыми бисерными лентами цветущих маков. Я никогда не думала, что поля красных маков это так красиво. Перемешанные разнотравьем, как кляксами горького фиолетового, терпкого желтого, бесконечного зеленого цветов. Несказанно алые, бьющиеся, волнующиеся трепетные покрывала для холмов. А вдали горы… Те самые, которые «голубые», «вырисовывающиеся на фоне неба», «далекие»… Сизые, размытые, выточенные, стремительные и вечно хрупкие…
От восторга и невозможности выразить восхищение я уснула.
А потом мы приехали, обсудили проблемы козеводства, надели рюкзаки и пошли. Так как я была все еще несколько сонная, то о первых получасах пути мало что помню, кроме того, что я до этого боявшаяся рюкзака начала потихоньку его ненавидеть.
В общем, без лишних потерь мы добрались до бункера. Там про него много рассказывали, но я не все запомнила. Казенным языком военных информсводок выражаясь, звучит это примерно как «Многоуровневый запасной командный пункт (ЗКП) Черноморского флота, спрятанный в горе Гасфарта, близ поселка Алсу на глубине сто восемьдесят метров, строили на случай ядерной войны. Командование и личный состав, обслуживающий «Объект-221», могли автономно жить в нем несколько лет и оттуда управлять действиями атомных подлодок и эсминцев в любой точке Мирового океана. Именно в этом бункере должны были спасаться первые лица страны, если бы ядерная война застала их на отдыхе в Крыму.»
Из личных впечатлений… развалины. Такие себе каменные, железные и разваленные. Очень-очень холодно. Огромные толстые стены, много воды, ходов, разломов, призраков истории. Короче, саспиенс цветет буйным цветом. Было бы страшно, если б у нас в группе была грудастая блондинка и надоедливый негр. А так, по законам жанра, с нами не могло ничего случиться это точно. В переходах можно плутать годами, питаясь только паучками, которые там очень жирненько выглядят. Особенно поэтичны были жалобное эхо и полузатопленные комнаты…. Некий сюрреалистический постапокалиптический пейзаж. Целый рассадник для страшных историй, игр в казаков-разбойников.… Или просто безмолвного выхватывания узким светом налобных фонариков знаков ушедшей эпохи предусмотрительности, основательности и страха.
Я вся была в природе. В основном в виде гусениц. В конце концов, я устала их снимать, решив, что зеленое мне к лицу, а беспрерывное шевеление создает интригу.
А вокруг было красиво. Так неимоверно невероятно красиво, что хватало за горло, отнимая дыхание (а вовсе не запыхалась, я!).
Когда воздух такой густой и сладкий, что его хочется облизывать, обнимает за плечи, легонько трогает ветром талию, покусывает и треплет волосы ласковым щенком, игриво опушая лицо терпкими, сладкими запахами разогретых на южном солнце трав и упругой земли. Когда вокруг лощины и урочища, как из любимых книг детства, где затерянные миры раскрываются на таинственных островах скрытых под нереальным количеством лье. Когда деревья сплетаются в танцевальных па ветвями над головой, укрывая переменчивой зеленой слюдой прохлады тени. Когда огромные вздыхающие нежно сиреневыми головами цветы, провожают вслед покачивая лепестками, а прошлогодняя остро пахнущая листва смешивается с терпкостью укрытой влагой свежей листвой….Тогда пожалуй именно и стоит жить. Ну, или хотя бы остаться здесь, хоть в каком-нибудь виде. Например, немедленно быть похороненной тут. И тут. И еще вон там. И под озером, обязательно. Но по итогу мест для эпического захоронения набралось столько, что пришлось бы стать тем скучающим Кощеем дабы помереть пару тысяч раз или завещать обозленным потомкам закапывать, выкапывать и переносить мои бренные останки туда-сюда в течение пары лет…
Почувствовав внучатое проклятье через века из будущего, идею множественного захоронения отвергла. Поэтому приходилось только восхищенно стонать при каждом новом открывающемся виде, ловко маскируя эти звуки под вздохи от болящих ног.
К этому времени я резко пересмотрела свои взгляды на проблемы рабовладения. Ибо раб, который понес бы мой рюкзак, стал вдруг желаннее всего на свете. Он (рюкзак не раб) вообще имел наглость становится с каждым привалом все тяжелее. Возможно, конечно, что на каждом привале организаторы просто подкладывали в рюкзаки гантели, но у них были слишком невинные лица для такой подлости. Поэтом я все же грешу на сам рюкзак. Клянусь, когда я уговаривала его встать и пойти самому, он ехидно улыбался всеми карманчиками в ответ. И это после всего, что между нами было!!!
В каком-то дремучем лесу (все помнят как плохо у меня с географией?) мы немножко побегали, разыскивая партизанскую землянку с партизанами. Моя бурная фантазия пообещала мне рослых настоящих партизан в форме, что видимо и придало мне сил носится по лесу, сшибая деревья. Правда, без толку. Землянку мы нашли и даже отдали дань истории. А вот партизан не было. Вся жизнь сплошной обман
От огорчения я начала уставать. Но тут с нами случилось озеро и обед. Не знаю, кого что больше взбодрило, но меня, определенно, озеро. Как нежная русалка (на деле как заправская лягушка, но оставьте мне иллюзии) я плюхнулась в озеро и не вылазила добрых полчаса. Плавать в прохладной, прозрачной, шелковистой воде в окружении зеленых мохнатых гор, теплого запаха листвы (и бутербродов с берега)... Тут я снова чуть не умерла. Но уже от счастья.
Потом мы прошли на очень секретную военную часть, с очень секретными открытыми воротами, секретной сонной собакой на входе (видимо для введения врагов в заблуждение) и сильно секретной охраной. Настолько секретной, что мы ее даже не нашли. Вот это я понимаю секретность и высший пилотаж маскировки! Ниндзя уходят на пенсию, посыпая головы пеплом.
На привале предложили желающим сгонять посмотреть на старую ракетную базу. Нормальные люди остались отдыхать, а на всю голову активные и любопытствующие пошли смотреть. Казалось бы, за каким чертом мне (!) старая ракетная база? Но дурной козе и три километра не круг и я поскакала.
Вид, открывшийся по пути туда, разом отмел все предыдущие вопросы и сомнения по поводу необходимости ходить на базу. Гора в кремовых текущих по склону дымных облаках, с подножьем, которое страстно обнимает нежно вздыхающее море, впечатляла до самых ноющих пяток. Хотелось рухнуть на колени и зареветь раненным ослом во весь голос от восторга, торжественно молчать, рисовать, фотографировать, плясать и все одновременно. Но приходилось сдерживаться и позволять себе лишь тихое, восхищенное поскуливание.
Ракетная база оставила смутное впечатление. Нам много и интересно про нее рассказывали. Но это не отменило ощущения в стиле: ммм… а вот тут ракеты на рельсах катались под крышечкой. Но крышечки, рельсов и ракет тут больше нет. Но были. Честно-честно. Ушлые селяне разобрали на хозяйственные нужды. Сарай, там, ракеткой подпереть, буренку к рельсе привязать, муку через фильтры сеять, капустку крышкой придавить для пущего засолу. Хозяйственный у нас народ. На деле было безумно интересно, и очень жаль, что базу разворовали мародеры-металлисты. Поэтому я исключительно от тонкой душевной организации решила придерживаться версии хозяйственных селян.
А потом был спуск к морю и пляжу Инжир. Хотя я предпочла бы, конечно, дабы меня туда кубарем скатили. Но добрые люди в группе отказались это сделать, дескать, они уже душою привязались к моим стенаниям и добрым глазам. Хлопали по плечу, бормоча что-то про уголовный кодекс и «ага, скинь ее, а рюкзак кто потом нести будет?!».
В этот момент я окончательно поняла, что это не рюкзак ко мне пристегнут, а совсем даже наоборот. И вообще я, по сути, всего лишь для него средство для передвижения (и вовсе не роскошь). Спуск по большей части достался попе, она бодро считала мягкими тканями камешки, а я сожалела, что в последний момент выложила туфли на шпильках, вот бы они тут пригодились!
Вымоталась так, что казалось, сейчас либо разрыдаюсь, либо помру. Причем второе было предпочтительнее. Но синее-синее море в такой соблазнительной близости сразу излечило меня от замученного хныканья. Все перекрыло, убрало усталость и гудящие с непривычки плечи. Я кузнечиком по камушкам заскакала к нему. Чистое и красивое море. Его не опишешь и не нарисуешь.
Но ха! Чтоб меня всю жизнь так кормили. Дятлы от зависти топились в море. Суп с морепродуктами (не знаю, что конкретно там было, но я умудрилась нащупать зубками креветки, кальмары, рыбку какую-то, и что-то еще очень вкусное, но неопознанное), покорил и примирил с действительностью. Хотя конечно судя по шрамам на душе организатора и взглядам, бросаемым уставшими и голодными членами группы на него до ужина, такие вкусности были заготовлены неспроста. Горький опыт видимо. Затем чай на травах и неспешное обсуждение перспективы рухнуть спать, прям тут под кустом у костра. Вопрос непосредственного распределения мест в палатках взволновал умы. И меня. Потому, что мне это живо напомнило схожий вопрос, решавшийся в детском саду, где в вопросе раскладки по кроватям мне не везло, и я все время спала рядом с мальчиком, который писался. Детские травмы живучи оттого, сохраняя внешне невозмутимое безразличие к вопросу, я мысленно молилась, дабы история не знала повторений.
Но нет, все соседи оказались теплыми, сухими, уютными и сопели в ритме колыбельной. Вообще люди оказались все замечательными и интересными. Знаю-знаю, так все пишут, матерясь сквозь зубы после вынужденного сосуществования, чтоб не встретил кто потом в темной подворотне. Но мой адрес строго секретен, так что полная откровенность гарантирована. Страшно довольна общением.
Почему-то было даже не твердо, хотя спать в спальнике в недалекой близости от жесткой земли мне более чем непривычно, но выспалась замечательно.
Утром обнаружилось, что часть группы совершила беспримерный подвиг, навеки выточенный на скрижалях славы и, встав пораньше, отправились за водой для завтрака. Остальные раздолбаи (зачеркнуто), т.е. очень уставшие и оттого многоспавшие люди слезно их поблагодарили и удалились в добровольное изгнание, в море купаться, пугая редких робких нудистов.
За завтраком, не уступавшим ни в чем ужину, боец, отвечавший за техническое обеспечение отряда, похоронным голосом диктора военных сводок времен второй мировой сообщил, что ожидаются сильные дожди. Практически тут же (явно чтоб никто не подумал, что это шутка) оглушительно грохнуло, сверкнуло, и полил дождь. Отчего боец выглядел чуть ли не Зевсом-Предсказателем… Надо заметить выяснилось, что очень непросто выпить чай, а некоторым и доесть суп, под проливным дождем. Почему-то это оказалось бесконечным занятием, чай в чашке все время прибывал. Мистика…
Дождик кончился быстро, но Зевс, перевоплощаясь в Моисея-на-горе, вещал, что пресвятое Гисметео грозит продолжением. На это мужская часть группы радостно захлопала в ладоши, ведь это значило, что тропки размыло, а значит, будут девичьи бои в грязи. Означенные девушки уперлись бюстгальтерами и наотрез отказались пачкать купальники, а тем более драться. Во всяком случае, по половому признаку. Тут мальчики пригорюнились, вымазывать часики они не планировали. А так как часть группы и так по технологическим причинам, решила уходить морем, вариант оставался один, не разделятся перед лицом врага. В общем, единогласно было принято решение вызвать катер.
Пока ждали катер, шустро сворачивались. И в этот самый момент я совершила важную стратегическую ошибку, решив, что природа уже кончилась, каверз не предвидится, и исключила из доступа все непромокаемые вещи. А затем, совершила еще одну, начав спуск к морю и катеру, отдельно от других. Ехидно прогромыхал гром и рванул ливень. Я мгновенно превратилась в кошку облитую шлангом для поливки. Вода залила очки, видимость снизалась до нуля (вот где было время посокрушаться на тему отсутствия у очков «дворников», и того, что я не знаю водоотталкивающего заклинания как у Гарри Поттера), а скользящий эффект камней к максимуму. Потому я малость поплутала по берегу, жалобно мяукая и отфыркиваясь от заливающейся воды, мысленно прощаясь со всеми близкими, родными и малознакомыми. Но нашлась довольно быстро. Правда на катер попала, мокрее не бывает.
Сам процесс посадки с камня в воде на баркас под проливным дождем здорово напомнил сцену спасения в «Титанике». Не хватало только тонущего Ди Каприо в сторонке. Но топить кого-либо для полноты картины все почему-то отказались.
Морская прогулка вызвала бурю эмоций, несмотря на легкий озноб. Волны пенились под рукой, ливень хлестал редкими прогалинами, горы мелко дрожали в пыли дождя и все чувствовали себя спасенными не меньше чем из логова Бармалея.
Причем это здорово напоминала побег с погоней. Мы удирали, дождь то и дело нагонял, намереваясь поживиться последними сухими ниточками на нас. Он почти достал в Балаклаве, но мы успели впрыгнуть в маршрутку, отчаянно сопротивляясь и только что, не паля из пушек в ответ. Где-то в этот момент группа дружно поняла, что у нашего организатора в рюкзаке есть синее трико и красный плащ. Ибо так шустро и четко организовать внеплановый катер, проезд от Балаклавы до Севастополя (это, правда, не без непосредственного участия эльфа Санты), а оттуда до Симферополя, нельзя было иначе как с помощью волшебного криптонита.
Дождь догнал нас в Симферополе. Хотя, возможно, это инжирский дождь просто созвонился с симферопольскими корешами и дал на нашу группу ориентировку. Однако мы к тому времени уже корчили злорадные рожи из привокзального кафе, так что ему ничего не оставалось кроме как бессильно швыряться пригоршнями воды и обещать отомстить при случае.
Потом скомканное прощание, погрузка в поезд, во время которой и пришло то, самое чувство «Как?! Уже все?! Так быстро?! Подождите-подождите! Я не готова, я хочу еще! Нееет! Верните меня обратно!» Еще б чуть-чуть и я бы выпрыгнула из поезда, но давать задний ход в узком проходе плацкарта очень неудобно. Поезд тронулся, и пришлось ехать домой с осознанием, что все два дня я, несмотря, на жалостные вопли, была счастлива как никогда. Каждую жаркую, потную, мокрую, уставшую и бесконечную минуту – счастлива.
… после
По приезде на вокзал я некоторое время остолбенело таращилась на открывшуюся панораму родного города и испытывала чувство глубочайшего недоумения, как сытый туземец при встрече с послом Украины. Как? Прошло так мало времени и ничего не изменилось? Не может быть. Не могут же ездить те же трамваи и ходить те же люди что и раньше.
По моим ощущениям прошло много месяцев, мир рухнул и отстроился заново и вместо людей должны плавать в протоплазме голубоглазые осьминоги с бластерами. Не меньше. А тут трамваи…
Вот так с отчаянной мыслью «Я хочу обратно» и чувством полного удовлетворения я встретила рассвет на вокзале.
(с) Letra Noia