После победы варварства над дегенератством, на осколках великой римской империи возникла куча государств, в котором каждое устройство защиты мнило себя дирижаблем или, как минимум, Цезарем. Не проходило только одно, желание поводить турниры, как бы их не называли, хотя бы рыцарские, и носить вместо туник шарфы значения цветов которых были давно забыты, но от этого не менее дороги. Потом всякие Элтоны Джоны и воинствующие фурии скажут, что это делалось в честь прекрасных дев, но кто же им поверит. Но внимание, гарольды задудели в тамбурины и сопелки, пора начинать рассказ о великом рыцарском турнире в австрийской марке и диких швейцарских кантонах.
Только зарегистрированные и авторизованные пользователи могут оставлять комментарии.
- А может дубинушкой его – вопрошал воевода Борода. По старинке-то оно надежней. Авось проснется и пойдет налево и направо косить испанских идальго, варягов разных, да рыцарей из Эллады.
-Ты что - замахал на него руками Гусь. Последнего поединщика прибить хочешь? Спящего красавца не будет, что делать станем?
-А вот младшего воеводу, Корня, на ристалище выпустим. Он хоть и с брюшком, и старый, а все равно лучше наших молодых.
Гусь заинтересованно посмотрел в сторону Корня, который, опасаясь подобного расклада, бочком добрался до коня педального, вспрыгнул на него и исчез в тевтонской дымке.
Глядя на резвого Корня, Гусь подумал: а что? Вариант.
Безумие и слухи о чаше Грааля все шире шагали по Европе. 15 уважающих себя стран и одно русское княжество с нетерпением ждали начала. Главные сенешали этих стран ходили гордые, и каждый из них мечтал о Чаше. Один лишь Мудко метался по всей Европе. Полено толи выздоровеет, толи нет. Чувствительным местом чувствуя, что кол от патриарха неизбежен, Мудко искал панацею. По слухам, в Европе, шарлатаны-магистры от медицины, изобрели чудо средство – вазелин. С ним и кол приятнее, думал Мудко. Какое ни какое, но облегчение. И за-ради такого облегчения стал готовить растрату гонорара Гуся на вазелин себе.
Подготовка сермяжной дружины шла полным ходом. Гусь читал лекции о пользе здорового образа жизни, и о любви к боям, и о славе чаши Грааля. Пытался рассказать о славных временах походов на Византию и учил прибивать щиты. Напоминая, что чуток более чем 40 лед назад, первая дружина русичей, уже мацала эту самую первую чашу Грааля. А вот 20 лет назад дружина Лобана близко подобралась к ней, но поголовно пала в знаменитой битве с рыцарями низких земель. В той битве, где страшная катапульта ван Б*Астена смела, защитные порядки русичей и прибила Достайку.
Дружина, хлопая ушами, с удовольствием внимала Гусю, и занималась своими делами.
Воеводы Борода и Корень выбивались из сил, пытаясь разбудить Спящего Красавца.
В лазарете под руками эскулапов стонал Паша Полено.
В тевтонских болотах закопошилась Жмудь. Хулиганистый и наказанный Арш притаился и втихомолку примерял сияющие одежды спасителя отечества.
Довольно улыбался во сне Гусь, ему снились отрезанные головы жмуди.
А дружина русичей, тем временем, уже брела в Цезальпийскую Галлию. Брела, теряя лапти по пути и утирая трудовой пот портянками. Жмудь заставила попотеть.
- Мда, надо что-то делать, - думал Гусь в перерыве поединка. Сзади к нему пристроились Борода и Корень, на их лицах читался совет.
- Слышь, Гусь! Ты же из низких земель, - начал Борода издалека. У вас там многое можно. Может ты поцелуешь Спящего Красавца, глядишь, он проснется, и мы его на ристалище и выпустим?
Гусь посмотрел на Спящего Красавца. Целовать его явно не хотелось. Блуждающий взгляд батюшки воеводы уперся в Корня. Корень вздрогнул и побледнел. Он понял, что сейчас произойдет.
- Корень, - ласково сказал Гусь, - ты же по молодости наемником в низких землях служил?
Обычаи знаешь? Тебе и делать.
На подкашивающихся ногах Корень пошел в светлицу к поединщикам. В след ему ласково смотрел Гусь.
Через 15 минут полупроснувшийся Спящий Красавец вышел на ристалище.
Мудко сумрачно вспоминал потешную битву со жмудью. И какого рожна, - ворчал он, - Гусь выставил в поединщики Адама? Мрак. А братья Березовые? Это хорошо, что одного сразу чуть не прибили, а то бы нам еще больше голов срубили. А Игнаш? Кошмар.
А ведь мне еще патриарху с князем докладывать – со слезами в голосе жаловался Мудко. – Они-то люди горячие. Ведь еще 3-4 кола приготовят, для дружинников, так удачно выступивших в битве со жмудью.
Осознав это, Мудко разволновался. Его стали грызть сомнения, а хватит ли запасов вазелина в Европе на всех? И не пора ли уже припрятать свою долю. Пусть Братья Березовые с и Игнашом и Адамом в сухую помучаются. Дружинников много, а свое чувствительное место одно, - решил Мудко и стал искать укромное место для клада.
Идти в атаку мало кто собирался, а вот оборонительные порядки стали строить с великой любовью. И порой, глядеть на эти построения железных каре бывало не приятно. Многочисленная публика начала ворчать. Ибо взгляд пока радовали только странствующие рыцари из Португалии, которые под орех разделали сарацин, да гезы из Нидерландов. Гезы, верные традиции бить папистов всегда и везде, унизили разобщенных итальянских паладинов.
У всех свой путь. Псы рыцари из германских княжеств начали по своей уже сложившийся традиции. Для начала они размялись на востоке. Плохо обученная, и еще хуже управляемая шляхта, легла под копыта тевтонцев. И запылали славянские села. Но не все плохо у восточных племен. Хорватские гайдуки тайными тропами вышли в сердце австрийской марки и устроили поножовщину и грабеж, и ни чего с ними не смогло поделать войско австрийского маркграфа.
Не только тевтоны пошли на восток. Одряхлевшие французские рыцари решили поохотиться в Трансильвании. И можно сказать, что им еще повезло, что они не до конца ознакомились, с тем, почему Влада Цепеша прозвали колосажателем.
А у папы Урбана были веские поводы для огорчений. Гезы побили истинных католиков. Так нет еще напасть! Гуситы-табориты под корень вырезали швейцарскую гвардию самого папы. Последняя надежда и опора престола Св. Петра заключалась в испанских идальго. И началась великая служба о даровании победы воинам истинной веры над схизматиками.
Над северо-восточной Русью плыл малиновый звон. Молились в Риме. Но молились и по русским княжествам. А если сравнить ихнего папу и нашего Володимира, то еще не известно, кто из них схизматик. По крайней мере, у папы газа нет, а есть морские и сухопутные гезы под боком.
Володимир мрачно смотрел на князя Московского Димитрия Питерского. Димитрий ерзал.
- Объясни, мне, - вопрошал патриарх, - откуда берутся эти гнусные слухи? Слухи обо мне и этой канатной плясунье, Алиске?
- Так ведь, Ваше Высокопреосвященство, вы же сами…
- Цыть, - рявкнул патриарх. Договоришься у меня. Смотри, вон у кола предназначенного Мудко, еще свободные места есть. А Мудко мужик прижимистый, вазелином не поделится.
Князь покраснел, побелел и мучительно стал размышлять, почему же такие низкие лавки у патриарха, что даже с его габаритами не залезешь под нее.
- Ладно, о канатной плясунье поговорим позже. А теперь пошли. Тебе еще указы подписывать, а мне молиться во славу русского оружия - ласково молвил патриарх.
На выходе из горницы он уверенно и правильной рукой перекрестился на портрет Дзержинского. Князю опять стало дурно.
А в то же самое время жители швейцарских кантонов и автрийских деревушек с ужасом взирали на нашествие разномастной челси. Не заслужив славы в боях они грабили мирных жителей, пьянствовали и занимались прочими непотребностями, которые называли тренировочным процессом. Сарацины толпами гнали народ на продажу, гезы и гуситы резали всех, кто сохранил верность папе, тевтоны просто гадили вокруг себе, а таинственные трансильванцы по ночам пили кровь. Франкские рыцари, почти все как на подбор цвета июльского загара, срывали злобу на простодушных селянах. Все забыли о том, что совсем недавно хаяли папу и кесаря. Подготовка к священной войне кза освобождение гроба господня шла полным ходом. С каждым ристалищем приближался тот благословенный день, когда во главе с дружиной, несущей чашу Грааля заместо хоругви, благородные христиане понесут свет и любовь в Земли неверных. И стоял Урбан на коленях и возносил молитвы и примерял шапку иерусалимского царя кесарь. И только русская дружина была спокойна, лузгала семечки и думала, что же за нечисть такая иберы, с которыми драться вечером. И не было сомнений, одно извечное русское любопытство и извечный авось.
А в это время на Москве. Светлейший, что говорить будешь, с ласковой улыбкой вопрошал Димитрия патриарх. Порадовал папскую сволочь. А по мордам давно не получал, голубь ты мой. Про плясунью, Алиску писать, вы все мастера, а иберов по татарски поставить слабо. Разберись, голуба, кто дружину собирал, кто доспехи поставлял, как Борода с Корнем за Гусем приглядывали, куда деньги Абрашины уходили. Подумай, светло солнышко, и не такие пресветлые в дальние края уходили. А чтоб лучше думалось, Малютка поможет. Зато у нас Мегафон лучший, пискнул питерский Димитрий, ага, согласился патриарх, и и рудники тоже, у Ходора спроси. Спаси и сохрани Господи, дай нам мир и любовь, терпимость к врагам своим и кару к изменникам, закончил разборки Володимир и не стесняясь никого, благо кругом были свои, перекрестился левой рукой на портрет Феликса, а правой рукой салютанул святому Виссарионычу. На хорах тихо заиграла музыка и светлейший князь тихонько запел, шевеля пересохшими губами « Если кто-то кое-где…..». Ночь накрывала Европу и Москву, где то мычали коровы, стучали копыта коней, на которых служки патриарха шарахались по княжествам учиняя сыск, чтоб доведаться, кто виноват в поражении. Ибо на этом стояла, стоит и будет стоять земля русская- пришла беда, ищи врага. Не нашел-назначь. Ибо нет врага-сам виноват, а разве может быть такое в третьем Риме и оплоте православия?
С пыточного подвала доносились вопли невинных. На красном крыльце с торжественными поцелуями награждали виновных. Канатная плясунья принимала изощренные позы, и патриарх молодел лицом глядя, на нее. Злое и пьяное боярство бражничало с Димитрием, оглядываясь по сторонам. Ни кто не знал, что будет в следующий миг. Толи расцелуют, то ли в пыточный подвал и на кол. Многие из тех, кто еще вчера днем пел осанну русским витязям, уже приготовили ведро помоев и в очередь встал, что бы их вылить на павших. Уличные глашатаи орали на всех углах об очередной пьяной дружине. По улицам рыскали подозрительные личности, ища Мудко. Вставал очередной кровавый рассвет, прообраз стрелецкой казни.
мукам брата своего, даже благословил кроатов. Янычары византийского императора огнем и мечом прошлась по тихим швейцарским кантонам, неся смерть и разрушения, прореживая и без того малочисленную после первой сшибки папскую гвардию. Под самым замком кесаря, ляхи теснили земанов самого кесаря. Заветная чашка приближалась, костры палили не переставая, их постоянно заливал дождь, в монастырях молились за победу и тот, в чью честь все затевалось, мучился в сомнениях, кому помогать?
Вальяжно улыбаясь, нидерландские гезы, поджидали Влада Цепеша и его вампиров. На кол он еще ни кого не посадил. И Европа с сомнением думала, а че эт она сама же его Пронзающим величает? Еще ни чего не сделали, а их уже уважают? Ни стареющим французским рыцарям, ни разобщенным итальянцам, еще ни чего не вставили.
А итальянские нобили, по привычки, помолившись Мадонне, стали готовить яд. В просторечии рекомый пенальти. Только на яд, да на гезов и была их надежда. Старые копья французов и их ржавые латы уже не страшил горделивых нобилей.
- Совсем распустились без меня? – чуть сбавляя напор, продолжил Володимир. - Какие такие свеи? Какая Кемская волость?
Мычание Димитрия ясно указывало на Мудко. Думный боярин опять с тоской подумал о гареме, серале, и прочих восточных усладах.
- А кто мне докладывал, что Сашка Македонский всех авторитетов мочканул? – добрым шепотом спросил патриарх. Мудко радостно вздохнул, а Малюта окончательно поседел.
Не о ристалище, подумал Мудко. Ох, грехи наши тяжкие, зашептал Малюта. Вскрылись делишки темные.
- Может, все-таки, Александр Невский – сдуру встрял Димитрий. И окончательно завял под нежным взором патриарха.
……………………………………………………………. , подумал Мудко о своем князе.
Со двора раздалось радостное чваканье квашеной капустой. С набитым ртом Малюта бросился обниматься с курами и разными петухами. Пронесло, радостно думал он, ощущая тепло в портках.
- Он, это он, докладывал, что на северо-востоке уже всех свеев под корень извели – дрожа всеми членами, прошептал Димитрий.
……………………………, продолжил размышления Мудко. Спинной мозг его стал судорожно искать выход. Вполне реальный, не смазанный жиром кол, стоявший у красного крыльца, стал нагло улыбаться Мудко. Чувствительное место сжалось судорожными спазмами.
…., князюшка,…..удружил, вяло брыкались мысли в голове думного боярина, а руки наглаживали чудодейственный вазелин.
- Аааааа, - радостно взвыл Мудко, - мы же их у себя извели. Невский всех прогнал. Это не у нас, это в Европе, - радостно вопил Мудко. Чувствительное место несколько расслабилось. А колу взгрустнулось.
- В Европах? – доверчиво спросил патриарх. – А Гусь об этом знает?
Димитрий и Мудко слаженно закивали.
- Малюта!!! Поганец!! Как докладываешь??? Чего с порога орешь свеи, свеи у дверей???
Кол взбодрился, и с надеждой поглядел в сторону главы опричников. Петухи выпали из его рук.
- Быстро на черного мерина садись, - забыв о Малюте, обратился патриарх к Мудко. – Хоть сам целуй, хоть в месте с Корнем, хоть гей клуб устраивайте, но что б Спящий Красавец, хоть на 5 минут проснулся.
- Выполнять, - командирским голосам попросил патриарх.
Мудко испарился. С площади раздалось ржание мерина, и, смердя газами, которые потом назовут выхлопными, железный конь понес боярина в Европу.
Позеленевший князь жался к окошку, в беспочвенной надежде умудриться смыться от патриарха.
- От меня еще ни кто не уходил, - мечтательно сказал патриарх, поглаживая ногу Шамиля Басаева и руку Руслана Гелаева и головную плутониевую пластину Салмана Радуева.
Звучный шмяк оповестил о падении тела князя.
- Экие вы все нежные да чувствительные, - проворчал патриарх, - выливая на Димитрия бочку кваса.
– Я не о тебе, - уверял он князя. – Очухался? В ответ раздались всхлипы и нервное бормотание. – Ну будя, будя, - приговаривал патриарх. Я же тебя еще врагом народа не назначил. Князь опять ушел в благословленный обморок.
- Слабак, - вынес вердикт патриарх. Все приходится самому делать. И кряхтя, полез в запасник за иконой Александра Невского. Пора и ей утвердиться рядом с иконами вождей и палачей.
С хоров патриарших хор затянул песню Мегафона на мотив «Вставай страна огромная»