Как-то приехал ко мне друган с подружкой... я тогда на "Корсике" уже второй месяц в плавании был... Так они то за грибами, то в пароход, то снова за грибами... Подойдут к костру, хлопнут по рюмашечке, переглянутся - и руки уже опять лукошко нашаривают. Мы спички откладывали всякий раз. За день до 12-и шт собиралось. Ну, ночью мы пьяные были и не считали... И так целую неделю. Джунгарики, блин...
Так думал я. И вот она пришла И встала на откосе. Были рыжи Ее глаза от солнца и песка. И волосы, смолистые как сосны, В отливах синих падали на плечи. Пришла. Скрестила свой звериный взгляд С моим звериным взглядом. Засмеялась Высоким смехом. Бросила в меня Пучок травы и золотую горсть Песку. Потом – вскочила И, прыгая, помчалась под откос…
(дачная картинка начала века)
Глаза сурового блондина
Сказали: "Завтра будет поздно".
"Вы ослепительный мужчина,
но не смотрите так серьезно", -
воскликнула моя сестренка,
весь день молчавшая дотоле,
и тут же рассмеялась звонко
и, хохоча, рванулась в поле.
Ее матроска и чулочки
средь васильков и ржи мелькали,
пока в какой-то дальней точке
вдруг не слились и не пропали.
Над нашей дачей пели птицы,
скворцы иль иволги - не знаю.
Блондин с ухмылкою убийцы
сказал: "Разденьтесь, заклинаю!"
и, не сдержав своих эмоций,
корсаж мой оттопырил стеком.
Моn Dieu! Могла ли я бороться
с таким ужасным человеком?
И лишь когда сестра вернулась,
солому стряхивая с платья,
я, истомленная, очнулась,
и мой партнер разжал объятья.
"Вы молодцы. А мой Ванятка,
сынок кабатчика Вараввы,
и ласков, черт, и стелет гладко,
да скор, однако, на расправу".
"Блондинчик, не хотите пива?" -
добавила затем сестрица.
Блондинчик улыбнулся криво
и больно сжал ей ягодицы.
"Прошу раздеться вашу милость", -
он глухо процедил сквозь зубы.
Сестрица тут же обнажилась,
спеша навстречу ласкам грубым.
Я в полудреме наблюдала,
как на ковре они резвились.
А через час мы всем кагалом
в мою кровать переместились.
Какие были там картины -
негоже говорить девице,
но никогда с таким мужчиной
нам не случалось веселиться.
Когда же месяц показался,
наш друг хлебнул стакан мараски,
надел сюртук, поправил галстук
и молвил: "Чао, буржуазки!"
Залаял пес. Сестра вскочила
в дезабилье на подоконник.
"Ах, боже мой, какой он милый!
Скажи мне, кто он, твой поклонник?
Я сделала усилье, чтобы
мой голос прозвучал бесстрастно:
"Весьма опасная особа.
Он большевик, он беглый. Ясно? "
В саду лягушки голосили,
сестра шептала: "Ах, каков!..
Нет-нет, не обойтись России
без партии большевиков".
Так они то за грибами, то в пароход, то снова за грибами...
Подойдут к костру, хлопнут по рюмашечке, переглянутся - и руки уже опять лукошко нашаривают.
Мы спички откладывали всякий раз.
За день до 12-и шт собиралось.
Ну, ночью мы пьяные были и не считали...
И так целую неделю.
Джунгарики, блин...
Так думал я. И вот она пришла
И встала на откосе. Были рыжи
Ее глаза от солнца и песка.
И волосы, смолистые как сосны,
В отливах синих падали на плечи.
Пришла. Скрестила свой звериный взгляд
С моим звериным взглядом. Засмеялась
Высоким смехом. Бросила в меня
Пучок травы и золотую горсть
Песку. Потом – вскочила
И, прыгая, помчалась под откос…