Байки у костра
Хозяин избы- горностай Как-то довелось мне выехать на весеннюю охоту с друзьями в избушку, необходимо отметить, что дело происходило на Ямале и из-за затяжной весны, весенняя охота пришлась на начало июня.
Приехали мы на моторной лодке на остров, на котором и была изба, вернее их было две. Одна изба зимняя, рубленная с печкой и нарами, метрах в пятнадцати от нее стояла летняя изба из обычных досок. Остров на фоне северной природы выглядел каким-то оазисом, так как на нем достаточно густо росли хоть и кривые, но по - северным мерках рослые березы.
Отохотившись, утро, мы расположились между избами на ранней травке позавтракать и поболтать по рюмочку, прекрасное время препровождения, когда забываешь о семейных и служебных заботах.
Вскоре наше внимание привлек небольшой зверек, который, выбравшись из – под зимней избы мимо нас проскакал в летнюю избу. У зверька была интересно изогнута спина, хвост пушистый, где – то на треть его тела, окрас скорее темно-каштановый, но кончик хвоста черный.
Раньше я никогда не видел подобного зверя и поэтому спросил хозяина избs о том кто это. Он мне пояснил, что это горностай, и он живет в зимней избе, живет уже несколько лет и считается хозяином избы. Зная трепетное отношение местного населения к природе и различным поверьям, предлагать поймать горностая я даже не стал.
«Хозяин избы» между тем вел себя как настоящий хозяин, из летней избы он вернулся с мышью в зубах и уволок ее в свою избу. Пока мы сидели, горностай несколько раз повторил свое путешествие между избами, каждый раз возвращаясь с новым трофеем, из чего мы сделали вывод, что он нашел мышиное гнездо и перетаскивает добычу поближе к дому.
Пробегая около нас к новой избе, без ноши, горностай каждый раз останавливался, садился на задние лапки и осматривал нас черными бусинками глаз. Даже не отказался от кусочка сала, брошенного ему, вообщем, вел себя с достоинством, по-хозяйски. У меня сложилось впечатление, что горностай совершенно не боится людей.
Вот так состоялась моя первая и единственная встреча с этим красивейшим зверьком.
Наверное, многие охотники в своей практике сталкивались с браконьерскими способами добычи дичи. В местах, где в достаточном количестве водятся лоси, в лесу часто можно встретить проржавевшие петли, но я имел возможность столкнуться с более оригинальным орудием лова.
Дело происходило в Кировской области, поздней осенью, но еще до белой тропы. Шел я по лесной тропе, которая как бы отделяла лес от старой делянки. Нужно сказать, что лосиных следов было в избытке, но меня интересовали тетерева, которые периодически вспархивали в делянке. Время клонилось к сумеркам и, спокойно идя по тропе, я особе не обращал внимания что впереди.
Неожиданно я провалился в какую – то зловонную яму, благо ружье держал в руках, и оно прикладом и стволом легло на края ямы, не дав мне погрузиться в эту гадость полностью. Выбравшись из ямы и вылив смердящую жидкость из сапог, немного отжав одежду, я решил исследовать яму.
Нужно сказать, что увиденное меня не порадовало, яма была в длину метра два, достаточно широкая, ее глубину я не измерял, но когда в не проваливался, то ногами дна не чувствовал. Сверху в качестве обрешетки были уложены ветки, и все это было замаскировано дерном. Из всего увиденного я сделал вывод, что на лосиной тропе, кто – то не поленился выкопать ловчую яму.
Проклиная браконьеров, мокрый я пошел домой, про дороге придя к выводу, что все могло закончиться и хуже, установи браконьеры на тропе самострел.
Неописуема красота реки Моломы, чье верховье затеряно в Опаринском районе. Самая чистая вода, всегда клев, ну а рыба… Что говорить – надо пoбывать обязательно! Выходной принес удовольствие: окунь, подъязок брали как по заказу. К обеду, поймав по ведру, Василий и Николай вышли на доpoгy и, расположившись на обочине в ожидании попутного транспорта, скучали, изредка перебрасываясь немногословными фразами.
Машины, как назло, шли в другую сторону. Василий, от безделья раздвинув телескопическое удилище, закинул удочку в придорожную канаву, заполненную водой и поросшую травой. Николай, не отставая, забросил свою рядом и, как бы подтверждая наличие в ней рыбы, заявил, что канава весной в разлив соединяется с Моломой и наверняка рыба есть.
Но клева не было, и надежда таяла. Машины притормаживали возле приятелей. Водители ехидно интересовались клевом, однако, глядя на полные ведра, недоуменно смолкали. “Ну надо же, настоящие рыбаки и в колодце поймают!” Василий и Николай ухмылялись, пряча улыбки. Наконец попутка остановилась, рыбаки убрали немудреные снасти – и домой, домой, побаловаться ушицей и жареной рыбкой. Добравшись до дома, приятели посмеялись с домочадцами, да и забыли.
Но каково же было их удивление, когда на следующий день, доехав на попутке до заветной тропки к реке, они увидали, что у канавы, где они вчера забавлялись, теснясь плечом к плечу, сидели рыбаки.
Тут Василий подосадовал: что это они вчера-то не дождались клева? Или рыбачили не на ту насадку? У Николая от любопытства шея с головой сделались знаком вопроса. Обойдя всех рыбаков, приятели не увидели ни рыбки. На вопрос: “Зачем тут сидите?” – рыбаки ответили, что вчера два мужика здесь поймали по мешку рыбы, а сегодня что-то не то, может, погода дурит, а может, что-то они насаживали необычное. “Не могли они все выловить, – авторитетно заявил Василий. – Надо ждать”. И, махнув рукой Николаю, который уже был готов забросить удочку, увел его на Молому.
На реке клев по-прежнему был отличный, но Николаю все не терпелось сбегать на канаву – а вдруг там лучше?
Настоящий рыбак – он и в Африке рыбак, и для него лучше хорошая компания, даже если и рыбы вообще нет.
Сколько всяких историй и случаев было рассказано на рыбалке, охоте. Длинные зимние вечера в охотничьих избушках кажутся вечностью, и в ожидании рассвета льются из уст охотников охотничьи байки. Охоч до страшных рассказов и Василий. Вспомнил он давно забытую историю, происшедшую в одном из охотничьих угодий и, чистя ружье, стал рассказывать ее Николаю.
Жил-был один невзрачный старичок. Очень удачливый был на охоте, имел свое место в лесу, построил избушку и отшельником зимовал в ней. И не дай Бог завернуть к нему на огонек. Выпроваживал, не напоив даже чаем. Ни здравствуй тебе, ни до свидания. Так и шла за ним эта слава скупого негостеприимного человека. Проходили годы, поизносился дедок, прибрал его Бог.
По неписаным охотничьим традициям справедливо поделили охотники угодья деда, а избушка стала пристанищем для всех желающих отдохнуть в лесу. Но вот одна загвоздка: как только охотники располагались в ней на отдых, кто-то начинал ходить вокруг избушки. Слышно, как скрипит снегом, палкой по деревьям постукивает, кашляет. Выйдут – никого. И так всю ночь. А то еще кто-то в окошко заглядывает. Ну просто кошмар! Кому нужны такие "ужастики”, да еще не дай Бог ночью выйти из избы... Кто не был в той избушке, даже слушая, испытывал чувство страха, а кто бывал – и того хуже. И постепенно забросили избу.
Вдруг рассказ Василия прервался грохотом. Николай взглянул на то место, где только что сидел рассказчик, и невольно почувствовал, как сердце в пятки ушло. Василий упал под стол, и были видны только его ноги да палец, показывающий на окно. Шомпол и ружье, еще доли секунды висевшие в воздухе, грохнулись на пол. Обернувшись на окно, Николай увидел то, от чего и у бывалых охотников на лысинах пробиваются волосы. В окно смотрел дедок, со странными обводами вокруг глаз, бакенбардами и щетиной на давно небритых щеках. Невольно заняв место под столом рядом с Василием, Николай затаил дыхание.
Прошла вечность, прежде чем слух обоих охотников уловил поскуливание за окном. Нервный хохот обоих потряс стены – в избушку просилась лайка Василия.
С той поры в избушке витали только смешные, веселые истории. А если вспоминали эту, то только с юмором.