Интервью журналу PROспорт 22 Мая 2009

ТИШИНА
Алексею Морозову после победы в Швейцарии снятся пустые, бессвязные сны.
— Такая, — жалуется, — чушь снится, что даже вспоминать не хочется.
— Золотые медали на канадцах?
— Нет, еще абсурднее. А хоккей не снился ни разу после финала. Его, наверное, и так много было этой весной.
Сейчас Алексей к телефону подходит редко. Два дня может не брать трубку. Объясняет:
— Сегодня больше всего ценишь тишину, спокойствие. А после победы разрывают на части — вечеринки, приемы… От многих приглашений приходится отказываться.
Схожие ощущения у всех игроков российской команды. Защитник Виталий Атюшов на скорость преодолел шереметьевский коридор с болельщиками — и улетел домой. На прием к президенту не пошел, сказал, что семья дороже. Кто еще в этой стране может произнести такие слова? Да никто.
— После 10-месячного сезона одно желание: никому не отдавать эти два месяца Лешиного отпуска, — говорит жена Алексея Ирина. — Я, Леша и сын Никита. Больше, в общем, ничего и не надо.
Потом, подумав, добавляет:
— Хотя нас тут на Comedy Club пригласили. Пойдем, наверное.
— А если над вами начнут несмешно шутить?
— С нами будет Настя Мыскина — она уже была там, поможет, если что, отбиться.

СЕЙФ
Выигранная в Швейцарии золотая медаль чемпионата мира — единственная, которая сейчас на руках у Алексея Морозова. Остальные — в сейфе.
— Мы с Ирой решили хранить медали в банке, — объясняет он. — И эту положим туда же. Просто полно примеров, когда у людей вычищали дома вместе со всеми наградами. Не представляю, как это — терять все, что завоевывал. Эти медали очень тяжело достаются, чтобы потом хранить их просто в шкафчике.
Есть игроки вроде Олега Твердовского. К ним липнут победы. Твердовский сейчас идет на рекорд: он выиграл в хоккее все главные турниры, кроме Олимпиады, а в следующем феврале и это досадное недоразумение может быть исправлено.
Есть много классных игроков, у которых за карьеру одна победа или вообще ничего. Что выиграл за 18 лет в профессиональном хоккее Алексей Яшин? Откройте его досье — и постарайтесь там найти слово «чемпион». До 2006 года Морозов был истинным «яшинцем». Теперь он ближе к Твердовскому.
— Когда из «Питтсбурга» уезжал — у меня ведь вообще ни одной большой победы не было, — Морозов припоминает те странные времена, когда он ничего не выигрывал. — Да и потом, первый сезон в «Ак Барсе» — провал. Осознание того, что ты ничего не выиграл, — ничего хуже для профессионального хоккеиста быть не может.
В 2004-м он приехал в «Ак Барс» из НХЛ — 27-летним и безмедальным. Сейчас у Алексея два российских золота, два — с чемпионата мира плюс клубное европейское.

ЗИНОВЬЕВ
В НХЛ Морозов отыграл семь сезонов в «Питтсбурге». Был в звене и с Лемье, и с Ягром. Обратно за океан его не тянет. Оно, в общем, и понятно: Лемье закончил, Ягр — в КХЛ. Но звать по-прежнему зовут.
— Предложения были и год, и два, и три назад. Все это время я остаюсь в Казани, потому что не вижу смысла что-то менять, если все нравится.
За 15 лет в хоккее у Алексея вообще было только три команды: «Крылышки», «Питтсбург» да «Ак Барс». Будет ли четвертая — большой вопрос.
— За энхаэловским перстнем когда-нибудь поедете?
— Вряд ли. У меня еще четыре года по контракту с «Ак Барсом» — когда срок договора истечет, мне будет уже 37. Если в этом возрасте подойду клубу, претендующему на Кубок Стэнли, то почему нет.
— А Сергею Зиновьеву контракт не помешал уйти из «Ак Барса».
Повисла тягостная пауза.
— Это шутка, — пришлось уточнить хотя бы потому, что никто не засмеялся.
Морозову не слишком удобно рассуждать об уходе партнера по звену, с которым они пересекаются теперь только в сборной.
— Это Сергей Зиновьев, — единственные слова, которые Алексей говорит на эту тему.
Ирина Морозова в хоккее разбирается неплохо, а в людях — еще лучше. Психолог по образованию. Про хоккеиста Зиновьева она сказала так:
— На мой взгляд, лучший центральный нападающий в Европе.
Про человека Зиновьева:
— Очень сложный.
— Когда он уходил из «Ак Барса», вы переживали?
— Нет. Я знала, что у Алексея и Даниса Зарипова такая связка, что им нужен просто толковый центр.
— Почему, когда разговариваешь с вами о хоккее, возникает ощущение, что вы работали тренером?
— Ну, во-первых, я 12 лет замужем за хоккеистом. Во-вторых, когда мы только приехали в Питтсбург, я всерьез взялась за эту игру.
— Когда на льду столкновения, лицо руками не закрываете?
— Никогда. Я вообще люблю драки. Главное, чтобы Алексей не дрался. Раньше моим любимым тафгаем был Боб Проберт из «Чикаго». У нас в лиге Крис Саймон вроде так ничего. Говорят, им «Ак Барс» интересуется, — и здорово, если это правда. Нашей команде необходим тафгай. Тем более, он и забить может, и передачу отдать. Если Саймон будет в «Ак Барсе», мне будет спокойнее за Лешу.

БЫТЬ ЗЛЕЕ
На фотосессии Морозова просили быть злым. Он говорил:
— Для меня это трудно. На площадке я бываю злым, но сейчас тут просто не на кого злиться.
Ирине образ пришелся по душе.
— Мне вообще нравится, когда он позлее. С некоторыми нельзя быть настолько добрым и открытым, как Алексей. Он независтливый, умеет радоваться за людей.
С Морозовым трудно говорить о нем самом: о своих достижениях он рассказывает формулировками вроде «мы все делаем одно дело, играем на команду, в этом успехе заслуга каждого игрока», будто робот внутри генерирует аккуратные фразы. О чужих подвигах рассказывает охотнее.
— Кто главный терминатор среди хоккеистов?
— Да много примеров. Ближе к финальным матчам раздевалка все больше становится похожа на госпиталь. В прошлом году у нас, допустим, Даниил Марков ломаный-переломанный турнир отыграл. В этом у ребят вообще травма на травме была. Я думаю, если взять и составить список, кто с каким повреждением провел чемпионат, люди будут в ужасе. Коля Жердев со сломанной рукой играл два матча. Андрей Первышин у нас в Казани по полчаса проводил за матч, он лидер по количеству игрового времени в плей-офф. А играл с травмой колена — и я видел, через какую боль он прошел. Нормальному человеку этого не понять.
— Попробуйте объяснить.
— Когда есть цель, флажок на горе, к которому идешь, все уходит на второй план. Дарюс Каспарайтис по этому поводу сказал: «В плей-офф даже покойники играют».
— Когда последний раз трясло от увиденного на льду?
— Финальный матч с Канадой, счет 2:1, семь секунд до конца — и вбрасывание в нашей зоне. Я был на скамейке, и сказать, что всех моих соседей трясло, — ничего не сказать. А страшно было в ноябре. Шла регулярка, мы играли овертайм с «Северсталью». Я увидел, что Нико Капанен попал под силовой прием, рухнул на лед, ударился затылком — и из головы кровь течет. Подъехал, посмотрел в глаза и понял, что он в отключке. Как-то сразу вспомнилось, что нам доктора говорили: в таких случаях надо голову поднять и набок повернуть, чтобы не было западания языка.

ОЛИМПИАДА
Морозов вполне спокойно говорит:
— У меня нет уверенности в том, что попаду на Олимпиаду в Ванкувер.
Замечая непонимание, растолковывает:
— Не считаю себя железным кандидатом, но знаю ребят, которые просто должны там играть. Хотя никто сейчас не скажет: «Я играю на Олимпиаде». Все может поменяться.
— Объясните любителям биатлона, почему хоккей будет самым интересным видом спорта в Ванкувере.
— Потому что это будет первый хоккейный турнир за четыре года, на котором встретятся абсолютно сильнейшие составы. Для канадцев этот турнир будет всем. Для нас он тоже будет всем, потому что мы в новейшей истории Олимпиаду еще не выигрывали.
— До Квебека-2008 был какой-то комплекс перед канадцами?
— Да нет, какой комплекс? Мы же с ними не играли практически. Сколько себя помню — я против них на чемпионатах мира не выходил. А сейчас это у них уже должны быть комплексы. Не мы же им два раза в финале проиграли.
— У Канады во время чемпионата мира все сильнейшие за Кубок Стэнли играют.
— Это так, но у нас три человека из тех, которые не приехали, сейчас на «Харт Трофи» претендуют. Вообще, чтобы всех этих оговорок и кивков на отсутствие сильнейших не было, надо на Олимпиаде встретиться — и решить вопрос лучшими составами.
— Белорусы говорят, что после того как Россия обыграла их в четвертьфинале чемпионата мира, у русских не осталось на этом чемпионате серьезных соперников. Приукрашивают?
— А кто это сказал?
— Алексей Калюжный.
— Белорусы — достойный противник. Это действительно так — и у нас был с ними тяжелый матч. Но полуфинал и финал мы играли с командами из Северной Америки. В хоккее такие встречи несерьезными не бывают. То, что происходит в последние два года в хоккее, — это не переворот, не изменение полюсов, не сенсация. Это закономерность.
Большая победа — она всегда для кого-то. Антон Курьянов, например, свою посвятил погибшему другу Алексею Черепанову. Морозов, поразмыслив, обобщил:
— Моя победа — для каждого, кто болел за нас, у кого телевизор показывал наши матчи, для кого хоккей в этой стране важен.

ДВЕ ПЕНСИИ
Кем будет Морозов, когда его не будет в хоккее, — на этот вопрос ответ еще не придуман.
— У меня мечта, чтобы он побольше побыл дома, — говорит Ирина. — Сын по нему безумно скучает, я тоже. В сентябре дочка родится. Хочется, чтобы пару лет он просто был с нами. А потом… Вот Леша говорит, что, возможно, станет тренером. Но я не хотела бы этого. Тренер — это тот же игрок. Сезон, сборы…
Алексей прорабатывает пути отхода. Сейчас у него год до диплома юридического факультета Казанского государственного. Заочник Морозов по ходу сезона появляется в университете раза три. Студенты глазам не верили.
— Это мое второе высшее: первое было РГУФКовское, физкультурное, — рассказывает Морозов. — Только не спрашивайте, буду ли работать по специальности, — сам не знаю. Мне, конечно, в хоккее интересно было бы остаться.
Одно точно — у Морозова будет сразу две пенсии.
— Я наиграл на пенсию от профсоюза игроков НХЛ. Для этого надо провести больше 400 матчей в лиге. Насколько знаю, по достижении 50 лет ее можно будет забрать.
Членам профсоюза игроков КХЛ пенсия будет положена раньше, чем за океаном: максимум — после 45. Морозов — один из главных профсоюзных боссов. В российском профсоюзе решения принимаются не всеми членами, а узким кругом авторитетных игроков, так называемым советом тринадцати, в который входит и Алексей.
— Сейчас рассматриваем вопрос о том, чтобы пенсию хоккеисты начинали получать раньше, — делится он насущным. — Сегодня наш пенсионный еще мало чего заработал, но ребята, которые только начинают играть как профи, после окончания карьеры оценят, что для них сделал профсоюз.
— Есть мнение, что КХЛ сейчас — та лига, в которой хоккеисту лучше всего пересидеть кризис.
— Это как посмотреть. В НХЛ, конечно, ты сразу вычитаешь из суммы контракта примерно 42% налогов — плюс-минус в зависимости от штата. В этом сезоне у них еще 15–20% ушло в своеобразный стабфонд. Но зарплаты ведь и здесь сокращают.
— Да, но не в таких объемах — и далеко не всем.
— Ну, я знаю московский клуб, в котором — чтобы никому не обидно было — всем срезали 20%.
— За это антикризисное соглашение голосовал ваш «совет тринадцати». Председатель профсоюза Андрей Коваленко сказал, что двое были против и настаивали на том, чтобы бороться дальше. Вы, получается, один из этих двоих?
— Мы обязались не разглашать эту информацию.
Морозов живет на Рублевке, но просит не пугаться: его семья поселилась там тогда, когда цена за рублевскую сотку еще не вызывала дрожь в ногах. С Америкой связывает квартира в Майами — там Морозовы собираются провести месяц. Солнце, море и наверняка отключенный телефон. В следующем сезоне Алексей проведет с семьей еще меньше времени.
— Этот сезон для меня лучший. Выиграл обе медали, за которые боролся. Но хочу, чтобы лучшим был 2010-й. Четыре турнира: Кубок Гагарина, Лига чемпионов, чемпионат мира и Олимпиада.
— В сейф все влезет?
— Должно.

ссылка на источник: http://prosportmagazine.ru/catalog/2009/124/289.html