Скорая психиатричаская льдина
Императорские пингвины - красивые и отважные птицы. Путешествуют себе из Антарктиды в Гренландию на огромных айсбергах размером подчас с гору Аю-Даг. Заберутся на самую вершину такого айсберга, все вокруг себя видят и подмечают. Где-то не оплачена аренда Фолклендских островов - безобразие. Где-то кубинские браконьеры багрят рыбу-меч - очень плохо. А в тот момент, когда пингвины записывали в свои блокноты сигнал о бесчинствах украинских водолазов на борту "Титаника", в моей Московской квартире раздался телефонный звонок. Я выключил телевизор с пингвинами и взял трубку. Звонили из Волгограда.Утром следующего дня, 22 марта, поскрипывая колесами тяжело нагруженной тележки, я пересек привокзальную площадь и по аллее Героев направился к Волге. На Волге был второй день ледохода. В этот день я решил отправиться в плавание на льдине, на самом обыкновенном куске льда. Около речного порта наткнулся на льдину: очень толстую, длиной более шести метров, а шириной - не более четырех. Лед прозрачный, без трещин и глупых рыболовных лунок. В общем - шикарная льдина. Погрузив вещи и вооружившись обломком весла, оттолкнулся от берега.
Как только льдина набрала достаточный ход и органично влилась в стройные ряды льдин, таких же как она - больших и маленьких, занялся подготовкой льдины, а затем и спиннингов к продолжительному плаванию и рыбалке.
В первую очередь, из нескольких имевшихся у меня в распоряжении досок соорудил настил, на который уложил кусок линолеума и туристический коврик. На случай непогоды подготовил высокопрочный полиэтилен. Всю конструкцию достаточно укрепил, чтобы уберечь от ветра и колыхания на волне. Тележку привязал к настилу, на самой тележке расположил два непромокаемых баула: один - с вещами, другой - с запасом продуктов на неделю. Приготовил большое эмалированное ведро под рыбу и два мешка из-под сахара для этой же цели. Из продуктов взял самое необходимое: три ящика водки, две упаковки пива в пластиковых бутылках, хлеб, соль и несколько банок тушенки. Из вещей взял спальный мешок, раскладной стул, теплый свитер, газовый баллон с плиткой, кастрюлю, кружку, ложку, веревку, нож и топор для разделки рыбы. Взял спиннинг поупружистей и второй спиннинг - для троллинга - гораздо более мощный, как ореховый кол. Еще взял катушки для спиннингов, коробку с твистерами, воблерами и прочей необходимостью.
За несколько часов льдина миновала завод имени Кирова и Волго-Донской канал. В наступивших сумерках я выставил на носу и корме льдины сигнальные свечи, на всякий случай. Ночь прошла беспокойно. Проплывавшую мимо Светлого яра льдину облаяли собаки, учуявшие запах недоеденной тушенки. То же самое повторилось через некоторое время напротив Райгорода. Я выбрался из спальника, утопил тушенку и снова лег. Невидимые в кромешной темноте льдины зловеще терлись друг о друга, хрустели и шуршали, как большие киты. Я выпил для храбрости. Много. Во сне пришли пингвины, три пингвина с надписью "Клевое место" на белой груди и один с надписью "Волжанин" на черной спине...
Ощутив желание сходить по малой нужде, догадался, что наступило утро. Вскипятил чайку и занялся подготовкой снастей. В том, что жерех будет брать, не сомневался. Самый лучший клев жереха случается именно в момент ледохода, об этом писал еще Миклухо-Маклай. Писал он приблизительно следующее: заброс по краю льдины, фрикцион не затягивать, а блесну прицепить потяжельше. Поклевки жереха были не частыми, но жерех ловился крупный, от шести до девяти килограммов.
Вторую половину дня провел на раскладном стульчике, разглядывая пустынные волжские берега. Ночью некстати приснился десятикилограммовый судак, пойманный накануне. Во сне оказалось, что все клыки в его пасти из чистого золота. С утра пораньше я на всякий случай обшарил всю льдину, не валяется ли где голова того самого судака, но головы не было.
На участке реки ниже Соленого Займиша скопилось множество льда, ход льдины постепенно замедлился и в конце концов она остановилась в образовавшемся заторе - обычном для ледохода явлении. Для такого случая я захватил с собою зимнюю удочку. Устроившись на краю льдины и насаживая на крючок кусочки рыбьей требухи, в течении трех-четырех часов наловил и некрупной боры и сероглазки (прим.: бора - она же густера; сероглазка - оседлая вобла). Несколько раз льдина продвигалась вперед на сотню - другую метров и останавливалась вновь. Только поздно вечером, с шумом и скрежетом, ледоход возобновился.
Третья по счету ночь выдалась необычайно холодной. Как только стемнело, кастрюля с водой промерзла до дна. Включив горелку, я поставил ее на огонь и, укутавшись в спальник, разглядывал небо. В тот день небо зажгло все звезды, и я без труда пересчитал бороздившие космос спутники. С красными флажками - наши, российские спутники и с синими флажками - американские. Проснулся от постукивания о край льдины постороннего предмета. Оказалось, что это была закупоренная бутылка коньяка "Meukoff X.O." Огромная пробка не давала бутылке уйти на дно. Я выловил "Меукова" и догадался, что некоторое время назад миновал рыболовную базу "Найт Флайт". "Меукова" я отложил, достал бутылку "Клевого места", кусок хлеба и воблер для троллинга.
Льдин теперь было намного меньше, чем вчера, появилась возможность отпустить воблер хотя бы и до 50 метров. Вот показалась Парашка и два экипажа троллингистов на "Воронежских" льдинах. Еще через минуту появилась и третья "Воронежская". В тот момент, когда я поравнялся с первой льдиной, два человека на ней не без помощи егеря были заняты вытаскиванием из воды небольшого - килограммов на 50 - сома, забагренного за пузо. Через минуту на второй льдине в точности повторили предыдущий трюк, но в этот раз сом был забагрен за хвост.
Очень хотел проплыть над стрелкой Волги и Енотаевки, но не вышло: скопление льдин на выходе из залива преградило мне путь. Течение и встречный ветер направили льдину к левому берегу Волги. Напротив Сероглазовки, в том месте, где дней через десять сбросят белый бакен, огромная стая чехони расстроила мои планы ловить сома. Я пробовал на джиг и троллингом - забагрил с десяток чехоней, и все. Примерно через час мне выдалась возможность пройти над ямой поперек устья Митинки. На самой стрелке сделал несколько забросов твистера. Безрезультатно.
Остров Замьянский прошел справа по глубине. Решил в конце концов взяться за ум, за джиг то есть. Джиг не такой тяжелый, как обычно, а еще тяжелее, граммов 200. Сом наверняка есть в этом месте - и к бабушке не ходи гадать. Вернейшая примета - прогуливающиеся по берегу свиньи. Мне не раз доводилось наблюдать, как огромные сомы подбирали с берега молодых поросят и даже взрослых чушек. Из воды высовывается огромная пасть, прихватывает свиненка за голову и утягивает на дно.
Вываживание продолжалось не менее часа. Только поравнявшись с паромом, я наконец-то сумел затащить сома на льдину. Удивительного размера оказался сом! Не имея возможности его взвесить, я измерил длину - 290 см! По всему видно, что сом весил значительно больше 100 кг. Сома я отпустил, не сразу, а где-то через полчаса, как руки перестали трястись, а ноги подкашиваться. Ни в тот день, ни в последующие я больше не рыбалил. А зачем? Уже все было...
Где-то через час после того, как "все было", я услышал крики о помощи. Два перевернутых "прогресса" с "77-ой базы" торчали в ледяном заторе на входе в Старую Волгу. За макушки лодок едва держались взывающие о спасении люди. Но как я мог им помочь с неуправляемой льдины? Я только истово и с надеждой помолился о спасении их жизней.
Оставшийся путь до Астрахани я помню плохо. Занятий у меня находилось предостаточно: я сочинял стихи и пел песни, выплясывал на льдине лихие танцы, особенно тогда, когда водка уже подходила к концу. Во время танцев пострадали оба спиннинга - они сломались. В тот же день я утопил газовый баллон и эмалированное ведро с кусочками толстолобика. За толстолобика я искренне переживал.
Помню еще, в одном месте, перед самим городом, огромный косяк воблы держал путь на север. Самой воблы я, естественно, не видел, но вот отдельно летящие над поверхностью воды мухи, когда они шарахаются неожиданно в стороны, в точности в этот момент копируют движение стаи воблы. Мои размышления о вобле и воблерах прервали три инспектора рыбоохраны на "Крымской льдине". Инспектора, как всегда, хотели денег. Требовали предъявить им документы на льдину и спасательный жилет. А я и не помню, что им отвечал. Может быть, то, что льдину перегоняю из Черного Яра на рыболовную базу "Московская", и не в качестве плавательного средства, а в качестве противопожарного инвентаря. Эпизод заканчивался без моего участия: меня в тот момент тошнило.
Дальнейшее пребывание на льдине стало небезопасно. Значительно истончав, льдина покрылась тонкой паутиной трещин, которых с каждым часом становилось все больше, а других льдин на реке уже давно не было. Я принял решение причаливать и даже попытался грести обломком шеста. Греблось не очень-то здорово. Я был нервозен, как спиннинг для ловли судака. Чувствовал даже, что еще немного и могу сломаться. Из окон гостиницы "Южная" меня приветствовали нетрезвые спортсмены в количестве одиннадцати человек. Я показал им голую задницу, за что немедленно был обруган мужским голосом из рупора, стоявшего у пристани теплохода. В сторону рупора я запустил порожней бутылкой "Меукофф", но промахнулся.
До берега оставалось всего ничего, когда из-под Трусовского моста, с воем сирены и в блеске сигнальных огней, показалась скорая психиатрическая льдина с тремя рукастыми санитарами в ослепительно-белых халатах. Льдина направлялась в мою сторону. "Изволим швартоваться",- сказал один из санитаров, обозвав меня белым и горячим. Я послал его к черту, но тут же получил удар ногой в живот и, согнувшись пополам, упал на холодный пол психиатрической льдины, к ногам похожего на пингвина человека в кирзовых сапогах. Путешествие подходило к концу.
Савин HG
"Российская Охотничья газета 22 - 2005 г."