Третий Рим

Мудко мучился. В связи с тем, что массовые казни были отменны, то начался не менее массовый пир. Какой обычно, до потери сознания, до положения риз. С обязательными восхвалениями ведущей и направляющей. И с не менее обязательным лизанием чувствительных мест власть имущих.
Но не этим мучался Мудко. Икона. Вот что его беспокоило. Всю правду о ней знал только он. Ведь Валька – посадница украла фальшивку. А истинная икона, та, что он сам выкупил из красавца-хранилища, была у него. Гусь вернул, за не надобностью.
Мучения продолжились. Ведь, как думный боярин, Мудко, клялся патриарху и князю стоять над схваткой княжеств. А в душе, (если она есть у бояр), белыми ночами горели те же симпатии, что и у князя с патриархом. Может Дюку передать? Пока патриарх не проведал о второй иконе, настоящей? Но как представишь Низкого полководца перед святым ликом, так вздрогнешь. А если их еще и два будет? Оценит ли беглый гез?
Погожу, решился Мудко. Посмотрим, как они с раскольниками Петрака без настоящей справятся. А там и видно будет.

Ну, что, княже, Бердыю кирдык, али как, усаживаясь на лавку, спросил патриарх, где эта собака, боярская! Здесь, надежа, пискнул Мудко. Ну у стен Самары орду остановили, а побить, не побили, цел остался красный камень-то, не смог Луцкий со своими крылатыми татарву шугануть, а ить и гривен ему подсыпали и чешского Коллера дали, можа того его, на кол. Все б тебе на кол, думаешь не известно про пакости и воровство твое? Димитрий, ты дал бы команду у Вальки пошуровать по сусекам, чую не доброе. Да, подумай, что с каторжниками делать, что то мне последнее время рожа их воеводы не нравиться, а грошей на всех не хватит, я ж не Абраша, которого ты тем более с воеводства отпустил, со мной не посоветовавшись, ох, молодежь. Проверь, как эти, с дурацким названием алхимики, с океана добрались, а тот их походный поглавник Уран, разнесет чего по дороге, любит он. А ты, Мудко, давай, организовывай, да, за этим, воеводой Яузы, которых Равнинный держит, Насекомцевым приглядывай, всеж от киевского князя приехал, а от этих Элтонов всего ожидать можно.

На Руси завелось немеренное количество дирижаблей, пожалуй, даже больше чем во всей Европе, таковы особенности русского менталитета, загадка русской души. Все пытались выиграть и завоевать какое то мифическое золото. Здоровье мужики бросали пашни и начинали усердно бегать, прыгать, учиться обманывать тридваразов, махать мечами и симулировать боль. Эти тунеядцы хотели больше зарабатывать и поменьше работать. Народ, надрываясь на куче работ, отдавал последнии деньги на побоища поединщиков, не доедал, но требовал зрелищ. Великий план патриарха срабатывал, поместные князьки и местные баи вместо шапки Мономаха хотели граалевскую чашку русской работы. Народ перестал бунтовать и хаять едросов, все мысли заполонили поединки, великое отупение входило в семьи, предваряя приход мексиканских сериалов. Все монахи в монастырях забросили летописи и строчили отчеты с матчей. На Русь испуганно озираясь входила цивилизация, а за ней на цыпочках пробирались ВТО, ОБСЕ и прочие чужеродные и богомерзкие дела и события.

Почти в центре Москвы сошлись ополченцы с опричниками. Совсем недавно многие из них вместе наводили шорох по европам, а теперь предстояло молотить друг дружку. А что делать, если не выступать на потеху толпе, не зарабатывать денег своим фиглярством, придется либо в деревню к сохе возвращаться, либо в шахту али кузню. Вот и молотили друг друга колода, братья поленовы с Игнашем, да Семаш с Акинфеем. А Колоде так понравилось кулаками махать, что тридвараз выгнал его. И рвал от злости Газай свои усы и радовался победе собачий муж. Зараза под именем футбол проникала в здоровый организм России, медицина была бессильна, ампутация и повышение тарифов не помогала.

- А времена-то нынче беспокойные – бронзовые мысли одолевали Мудко. Страшно жить на белом свете. Вот раньше все понятно было. Съездил в Европу – и все понятно. Проиграл и сразу дома на кол. Выиграл, так сразу спросят, почему мало выиграл? А нет ли в том умысла твоего? Что мало выиграл? И от греха подальше, все одно на кол. Что б другим не повадно было. Что б и в мыслях не было, что бы тлетворный запах загнивающей Европы, ноздри слугам народа не щекотал.
- А теперь? – горестно вопрошал сам себя Мудко. Казни отменили. Как быть? Как дальше жить? А ведь скоро князь с патриархом и спрашивать начнут, подписал ли дальше наемника Гуся. А если не подписал, то почему? Конечно, Абрашке-то хорошо. Свалил к королеве Аглицкой. И носа теперь обратно не кажет. Нет, ему, конечно, обещали, что ежели наши лапотники хорошо себя в Европах проявят, так отпустят Абрашку с воеводства. Но одно дело обещать, а сделать другое. Воспользовался Абрашка не опытностью князюшки, и пока не было в городе патриарха, умолил таки князя от бремени тяжкого отстранить.
- А я? Я-то как? – горевал Мудко. Где копейки-то на Гуся собирать буду? На паперть идти что ли? И тут взгляд его упал на тайник с настоящей иконой.
- Господи!!! А с ней-то что делать? – лоб Мудко покрылся не здоровой испариной.
- Ведь, Малюта, пес цепной, так и шарится по городу. Найдут – казнят. (Кол у Красного крыльца заметно оживился)
- Хотел же, ох хотел ведь отослать ее Невысокому полководцу. А он, негодяй иностранный, и без настоящей иконы раскольников из Сибири отделал. Да еще в извращенной форме. Тем и новый воевода не помог. И его красно-белая рубаха не помогла, хоть и одел он ее под доспехи. Ладно, - решил Мудко, - поберегу пока икону у себя. А ежели худо придется дружине Надир, тогда и вышлю на северо-запад.

- Может, объяснишь мне князь, что в горах произошло? – голос патриарха был ласков до свирепости. – Что-то князь, косяк за косяком у тебя. То одного богатенького Буратину упустишь. То с другим совладать не можешь. Это почему же у Федунца воеводой Черкес?
Он что, надеется, что воевода его своей башкой бритой и усами колючими всех распугает?
Что с дружиной имени Стеньки Разина в горах произошло?
- Разбили их абреки, - тяжелый ком в горле мешал говорить князю, - под корешок разбили. И заложников понахватали.
- Что Черкес?
- Черкес бежал.
- Жаль, что его абреки в плен не взяли. Но ни чего, Федунец богатый. Найдет копеечку, выкупит своих. И глядишь, и на другого воеводу раскошелится. А в остальном?
- А в остальном прекрасная маркиза – начал, но тут же осекся князь. Патриарх и его посох явно изобразили недоумение шуточками князя.
- Докладываю, - в осанке и голосе князя появилось что-то военное. Патриарх удивился еще больше. Этак он и летать и под водой плавать научится, мелькнуло в голове у Володимира.
– Все идет плану. Война в разгаре. – Закончил Димитрий.

По уши в грязи и тине брела шайка Белой Выжимки. От постоянных летних дождей, болота северо-запада превратились в одну большую лужу. А Невысокий Полководец, вдыхая сырость Маркизовой лужи, уже поджидал горцев. И что бы заполнить время ожидания, гадал на кофейной гуще, сколько же стоит Аршва, и удастся ли его продать каталонцам. А Дюк, фальшиво насвистывая про город и его трудовую славу, усиленно сжигал запросы об этой самой стоимости. Продавать Аршаву он не хотел.

Во дворе терема Федунца, понурив головы, стояли оборванцы, выкупленные у абреков. Что, собаки, грозно воспрошал боярин, опять про... ли? Али плачу вам мало, Соломонович мало гоняет? Может продать вас оптом тому же Строганову, будете соль добывать, все польза будет. Здесь вам не европы, да и вы, мужичье, не челси, в жопу целовать никто не будет. Посмотрю как вы с ополченцами справитесь, про...те, отправитесь навоз на поля чайными ложками носить, сортиры зубными щетками чистить. Дружина Степана Разина, тьфу, басурмане. Книжку тут читал на днях, про рабов древнего рима, язычников, прости господи, защити нас святой Лаврентий, были там спартаковцы, били они всех, а потом их всех на крестах и распяли. Поэтому идите и думайте, как позорить красно-белые рубахи то.

Что, воевода, расставаться будем. Вот урожай соберем, князю отдадим, церкви святой с патриархом, не к ночи будет помянут и все, вот тебе бог, а вот, как говорится, порог. Столбовой боярин Гинер нервными шагами шарахался из угла в угол. Напротив него уныло опустив голову сидел воевода Газай. Усы уже не топорщились победно вверх, а свисали как у жалкого импотента, которому не помогает даже хваленый сиалекс. Уже вся Москва на мне смеется, продолжал боярин. Ополченцы через одного черно...е. Патриарх внушение делал, до сих пор жутко. Куда нашу молодежь продал, откуда энтих бразильянцев набрал, ить америку то еще не открыли. Зажрались они у тебя, вместо поединков с бабами нашими балуют, скоро пол Москвы тоже черно...ми бегать будут. А князь предупредил, что за каждую черную жопу ответ мне держать. Поэтому, по осени приедет варяг Мишка Лаудрупов, дружину ему сдашь. А хочешь уйти с честью, красно-белых Федунца разбей, а то сгною в подвале!

В душе патриарха бушевал пожар, но будучи гарантом и столпом православия на Руси, сдерживался, кусая губы. Дмитрий продолжал канючить-ну разреши святой отец в мальчик дружины отправить, Сердюк жиреет без дела, мы от энтих абреков мокрое место оставим, замочим в сортире, как учил. Нельзя, княже, нельзя, по отечески гладил великого князя по голове патриарх. Итак на Москве слухи ходят, что мы Надиру помогаем, а нельзя, чтоб об этом знали, иначе вся идея погибнет, не за чашку с медалями, за власть бороться начнут. Вот что страшно, да и Кавказ злобить не гоже, не забывай, татары у ворот, киевский князь со своей ведьмой, да крестоносцы эти окаянные где то рядом в палестинах шарятся. Ты того, Мудко с Дюком для профилактики выпори, да на неделю в холодную, фризу этому малорослому в зубы, Валентину предупреди, что и по ее боярской заднице кнут плачет. А Аршавку пусть продает, без него лучше получается. Ну ступай, с богом, о совести не забывай, о людишках думай, а что не так, отмолю. Ну ка, Мегафон, давай нашу. Зазвенели цепи, из под лавки выполз бывший гламурный Элтон Джон, а ныне просто блаженный и затянул-вихри враждебные...

Москва волновалась, ярыжки сбились с ног, отлавливая смутьянов и волоча их в кутузку. Разбивались лавки с товарами, блаженные завопили о скором конце света, раз черные люди из неоткрытой еще Бразилии творили непотребности в стольном граде. Опричники наголову разгромили красно-белых ватажников Федунца, не оставив от них камня на камне. Победно поднялись вверх усы Газая и понурил свою лысину Соломонович. А тут еще разбушевавшийся Коба, которому надоела кличка собачий муж, пустил под откос перевозчиков. Патриарх улыбался, великий план удавался. Мысли князей, бояр и смердов были заняты этими ристалищами, никому не нужна была власть, мужичье, разбив друг другу рожи после ристалища и насосавшись браги, уходили умиротворенные работать, уповая на господа бога, князя с патриархом и свою дружину. Воевать было некогда, все мысли были заняты этим нововведением. Одно только сомнение мучило патриарха. Почему так сильно поднялся непонятный аммиак, затерянный, где то в недрах Сибири. Патриарх вспоминал бегающие глазки Мудко, во время недавнего австрийского турнира, когда речь заходила об иконе святого князя Александра Невского, доклада о возвращении ее в хранилище не было. Колдовство, перекрестился Володимир, или воровство и покосился на Малюту, умиротворенно поглаживающего живот. Ну ка, милай, скачи в Питер, разберись с этим Элтоном Джоном в шарфике, как там его кличут, пиотрой, тьфу, нехристь, точно Элтон. Проверь, что-там не так. Неспокойно как-то. Да, князю то не говори, а то опять начнет о какой то бабе презумпции блеять, слова заморские говорить. Пусть жизни порадуется, покуда, а там поглядим.

Какая сука заказала дождь в каторжных землях, грозно вопрошал Димитрий бояр. Завязли там надировцы, на потеху каторжникам с их Вуличем. Черт его знает, вроде и воевода в холодной сидит, а непотребства продолжаются. Дак ить стихия, княже, пискнул Грызла. Рот закрой, собака бешеная, мне святой патриарх сказал-все тут же вскочили на ноги, скинули шапки и перекрестились, что тут без нечистого не обошлось. А где нечистый, там и измена. А за измену, сами знаете, что бывает. Ладно, пошли вон, тунеядцы, делом займитесь! А я к патриарху.

Ты чего расшумелся, Димуля. Итак пальцем все тычут и кричат шепотом про лукавство. А ты в думе разорался. В дыню давно не получал, али забыл, кто тебя из дерьма вынул. Ты лучше этим болотным Питером займись. Что то там мутят. Проверь ка, как там Малюта следствие по хранилищу ведет. Слыхал, аммиак, то с ополченцами вничью сгонял, ох не верю я что все чисто. Не иначе Мудко начудил, что то не видать его, а руки так и чешутся. Ты куды заслал его? Так ить отче в поднебесную. Ох дурак, иди, молиться буду, да, смотри там, в субботу беда на Москве может статься, красно-белые хотят Федунца, да пса его, все забываю, на Ш, да ладно, не стоит того, извести. Да может всех на кол, если холопы будут бояр то так. Да ладно, посмотрим, но стрельцов с опричниками держи на готове. Все, изыди от греха, сказал патриарх и ушел за алтарь, достал старый армяк, погладил три потертые звездочки и стал молиться за великую державу, прозябающую в темноте и невежестве.

Малюта, вернувшись с невской выселки, докладывал патриарху о безобразиях, творящихся на забытом богом болотце. Воруют по черному, в эрмитажах одни подделки, Валька кажин день обряды меняет, Пиотро совсем в Элтона превратился, папашу давно обставил. Насчет иконы все непонятно. Нашел цельных пять, какая настоящая, черт его знает. Мудко потряс, но ты не знаешь, надежа, харя эта всегда брешет. Вот и с переводчиками Надир ничейку сгонял, а могли и вдуть их. Такие дела. А не ты ли ее подрезал, голубь, ведь твоим скоро биться с питерскими? Смотри, кольев у меня на всех хватит. Тут и так беда на Москве. Красно-белые бунтуют, Федуна чуть не убили, Шабло этого, пса его. Стрельцы волнуются, идите все, молиться за вас грешных буду, да за землю родную.

На Москве продолжались волнения. Овес у Федуна уже почти никто не покупал, чем воспользовались представители конезаводов, которыми управлял некий Гинер и начали демпинговать. Красно-белые мужики не работали, а шатались пьяными по селениям и кричали славу ветерану походов Святослава Титу. На невском болотце вода окончательно замутилась, когда подвыпившие питерские передразились с перевозчиками. Толку от этого все равно не было, ристалище закончилось ничьей. После этого их побила банда Малюты под руководством Кобы. Сейчас уже трудно, да наверное, и невозможно сказать, как Скуратов расследовал воровство на Неве, но евойным перевозчикам это оказалось только на руку. Подзаработав на ячмене и продав очередного инсургента на потеху англам, воины Газая немного воспряли было духом, но аммиачные пацаны немного охладили их пыл. Черчес гордо блестел лысиной, восторгаясь победой над кторжанами, которые еле доплелись до столицы. Все свистели и кричали позор, но три Элтона, одевшие розовые очки ничего не замечали кругом. Много нового и непонятного пришло на многострадальную землю русскую, главное то, что никто не помышлял зла на патриарха и великого князя, а всяких там Черчесов, Газаев, Насекомцевых и иноземных наркоманов, надо будет-бабы снова нарожают. И в душу ядовитой змеей заползала ляпота и хотелось кричать СЛАВА, ЛЮБО и верить, хоть в медведей, хоть в призрака, шарахающегося по Европам, али в Лукойл с Газпромом и было хорошо, потому что всегда оставалась надежда....

КОГДА БУДЕТ ПРОДОЛЖЕНИЕ ????
Читал запоем.

Завтра, Виктор, уезжаю в подпитерские леса на очередные военные капища и там продолжу тему. Да она собственно и начиналась в таких же условиях после разгрома сборной румынами, только называлась она мифы, а это уже третий том.

- Митя, может, хватит грузин кашмарить? А? Они и так уже в пещерах живут. У нас на рынках уж работать не кому. Столица опустела.
- Ну, твое святейшество!!!! Хоть еще чуть-чуть!? Я только введу и тут же выведу. Чес слово. И Саркази не успеет почесаться.
- Ишь ты, разбаловался. Ты грузинам вводишь, и выводишь, а мне за благочестием смотреть? За страной приглядывать? Ты мил князь, лучше расскажи мне, чем народишко-то балуется.
- А че народ? Че народ-то сразу? Все путем. По княжествам смирно сидит. Флагами машет, да на зрелище свое любимое смотрит.
- А подробнее?
- Да хорошо все. Орда Бердыя во главе. Не понятно это, но во главе идет.
- Во! Это правильно. Пусть просвещенная Европа на наших кочевников посмотрит, глядишь и остальных расеян возлюбит. Ну, тех, что атмосферными осадками балуются. Ну, там, снегом, что ли, али дождем, а может и градом. Чего еще нового?
- Так Федунец Соломоновича выпер.
-?????
- Ага, подчистую.
- Это пока мы в горах, наших бандитов защищаем, здешние торговцы овсом, наших же кунаков взашей гонят? И вообще, не надоело Федунцу воевод раз в год менять?
- Так за дело же ведь!!!! Киевская дружина наших так отделала!!!! Стыд да срам. Их прыщавый Юшка на радостях аж грузинам ящик снарядов к онаграм выставил. А девка та, ну та, что с косой…
- Цыть. Об ней речи пока нет. Уж больно картинки с ней веселые порой показывают. Я хоть и духовного сану, а в тихоря от жены и то посмотрю. Значит лысого Соломоныча схарчили.
- Ага! И усов теперь не видно. Да вот еще. По слухам в конце года и Сероводородцева из дружины ополченцев выкинут.
- Ну, может и правильно. Каждому по копью дадим, и пускай в горы идут. Сакли да аулы защищают. Раз подготавливать свои дружины не умеют, и радости людишкам не несут.
- А еще опричники своего лузитанца продали. Причем за страшные деньжищи.
- За сколько?
Князь пошептал сумму на ухо патриарху. Дикое изумление попыталось овладеть бывшим полковником, но, устыдившись горячего сердца и холодной головы, с позором бежало.
- И теперя Степашка, на всех углах кричит, что проверит, откуда дровишки.
- А купил, купил-то кто?
Князь опять зашептал на ухо патриарху. Неловкая пауза, трепеща звонкими крыльями, повисла в горнице. Задумчиво глядя вдаль, то есть прямо на кол, патриарх сказал:
- Ты это, ну то, Степашке-то передай, что бы не усердствовал. А то ведь и другого счетовода найти можно. И уж новый счетовод с удовольствием посчитает, что у самого Степашки в загашнике есть. И каким, таким образом, он еще пару лет назад
торговца навозом, оно же удобрение, кинул. И как это земелька, на которой ристалище опричники проводят, используется.
- А может…
- Нет, не стоит
-А тогда…
- А вот это попробуйте. И вообще как там дела у этих.
-У кого?
- Ну, у этих. Ну, сам знаешь.

Недоумение, недопонимание и одновременно раскаяние поселились на челе князя. И теперь уж патриарх, склоняясь к князю, таинственно сказал: - У наших?
Князь просиял. Он понял!!! Да и похвастаться есть чем. И так это небрежно начал:
- Да опять начудили. Англов!!! На глазах всей Европы!!! Да как…, а потом…., и еще…, и ведь не остановились, а как ….., перевернули и …..
- Стоп. Хоть и приятно тя слушать, но лицо я духовное и ты эти….., да и …. при себе оставь. Посадница-то рада?
- Рада. Многие рады. Правда, привыкать уже начинают. Тут скоро с испанцами, да итальянцами силушкой мерится. Так уж слышны вопли, что наши и всех на… и ….
- Перестань богохульник. Если еще итальяшек в…., то испанцы могут не даться. Тьфу ты!! Сквернослов, и меня за тобой потянуло.
Патриарх воздел очи к иконе великомученика Ежова и забормотал: - Газпром с нами. Стабфонд спаси и сохрани.
- Вот видишь Митя, не зря мы икону Александра Невского на северо-востоке оставили. Не чета она этим. – И патриарх махнул рукой на лики Берии и Андропова. – Эти только в первопрестольной и сгодятся. А не высокий полководец как себя чувствует?
- А ему плащ купили и по городу развесили.
- Частями?
-????
- Я спрашиваю, полководца частями повесели? Он бедняга хоть не долго мучился? И за что ж его так Валька-посадница? Вроде кубки в городище таскает, а она его развесила по городу.
- Эх, твое преосвященство. Ты бы, когда в родное стойбище заезжаешь, так хоть бы из возка казенного выходил. Жив полководец. Это его изобрАженья нарисовали и развесили. А сам он живехонек. Пока. – Со странными нотками в голосе закончил князь.
- Да? Ну, тогда ладно. Как гусь поживает?
- А что ему сделается. С него все как вода. Вот сборную дружину собрал и пиктов в среду собирается…. Молчу. Молчу.
- Значит все хорошо?
- Да. А можно я по быстрому киевскому князю введу? И чес слово тут же выведу!!!
- Киевскому? О песочных пляжах вспомнил? Киевскому? Хм. Это надо обдумать.
И напевая «Он шел на Одессу, а вышел к Херсону», патриарх поехал в родное стойбище смотреть на новый кубок.