Третий Рим
Тяжелым покрывалом клубились тучи над Русскими княжествами. Все как всегда и все как обычно. Прошел момент единения. И все уже разбежались по уделам. И за не имением копий - точат дреколье. Ворочаются тяжкие думы. Крамолу куют и на Москве, и в окских княжествах и на северо-западе. В грозной Сибири зашевелились разбойные ватажники.На дальних брегах подняли голову раскольники. Точат алюминиевые кинжалы горцы разных мастей и религий. А Дикое поле вошло в силу. И не сметные орды степняков кружат меж Русских княжеств. Гроза приближалась. И ураганы будущих битв поднялись над горизонтом. Жаркий и тяжелый воздух опустился на землю. Лето грозило дождем и войной. Где-то вдалеке устало шагали войска европейцев. Им не до нас. У них свой путь и своя планида. И хоть и ждали русичи скорых битв с нехристями, но это позже. А сейчас, ну очень хотелось, пустить кровянку своим. Кровушку православную пролить, или с родными степняками схлестнуться.
В Кремле патриарх успокаивал растерявшегося князя. Володимир утверждал, что только они вдвоем и есть, то, что удержит княжества вместе и лаской привлекут степняков и горцев. Надо стоять над схваткой, рассуждал патриарх. И ни кому не отдавать предпочтения. Это будет правильное решение. Хотя в душе, где-то глубоко внутри себя, он отдавал себе отчет, за кого будет переживать больше всего. А впрочем, так же как и князь. И только поэтому, князь, и патриарх не снарядили погоню за Валькой-посадницей. Прошлой ночью, воспользовавшись затянувшимися праздниками неполной победы, она выкрала икону Александра Невского. И теперь чертыхаясь и стараясь не запачкать икону, тащилась по болотам на родной северо-запад. Надо было быстрее вернуть икону на ее историческую Родину. Так как из глубины Сибирских руд, на северо-западные княжества, уже приступали ватаги разбойников-раскольников во главе с Петраком.
Блистая, как два медных алтына, перед патриархом стояли Князь и Малюта Скуратов.
- Чего рожи-то такие довольные? Ох, беду мое сердце чуять начинает.
- Коллайдер. – Со знанием в голосе сказал Скуратов.
- Большой адронный. – Не менее веско продолжил князь. – БАК!!!!!
- И что с того???? – удивился патриарх.
- А он у них простаивает – хором, как первоклашки, ответили князь с Малютой
- ??????
- Так чертежей у них нет, как починить не знают. – Ответствовал Малюта.
- Ты!!!????
- Нет, мы, - скромно потупив глаза, тихим голосом ответил Малюта.
- Да на хрена он Вам????
- Что б было. – С истинно княжеской гордостью вскинулся князь.
- Твое первосвященство, ты только глянь лепота-то, какая!!!
И услужливым движением, Скуратов распахнул двери. В соседней горнице во всю дальнею стену стоял Пульт. Он очень ярко светился стразами, и весело перемигивался кадилами.
Сразу становилось ясно, это не пульт, а Пульт. Можно даже сказать Пультище.
- Ребятки, Вы про Полынь-то не забыли? – тишайшим голосом, сползая по стенке, спросил патриарх.
- А чего? Ведь тогда весело бабахнуло. – Удивился Малюта.
- А это новый, ну, БАК, этот мы уже запустили. – Гордясь познаниями в юриспруденции, продолжил князь.
Тихий шепот патриарх был ели слышен: - а вы хоть останавливать его научились?
Князь и Малюта с удивленным не понимание переглянулись.
Теперь я знаю, откуда на страницы гиспанских листков пролезли коррумпированные матчи, прошептало сознание патриарху, и трусливо сбежало, пока опять не бабахнуло.
А Малюта с Князем напевая: «на волю пустим джина из бутылки», дружно принялись дергать за рычаги. Из просмотровых оконцев БАКа за ними с жадным любопытством смотрели потусторонние чудовища и жуткие сплетни.
в воздухе веет грозой» - насвистывал Мудко. Свеже выпоротые Малюта с Князем стояли на коленях, на горохе, в углу. Патриарх сидел на лавке и гранеными стаканами хлестал валерьянку.
- Не свести, - с натугой сказал патриарх, - а то у Ромки деньги кончаться. Чем тогда Гуся кормить станешь?
- Бюджет есть
- Есть, да не про твою честь. Ты на святое-то не покушайся. Вам бы все тратить. Я собираю, значит, а вы тратите? А мне банкиров поддерживать, а вам ристалища устраивать? Лучше скажи, как дела на международных фронтах?
- Немец близко.
- Угу. Траншеи роете? Ежи противотанковые сварили? Призыв в ополчение объявили? Или опять на мороз с бездорожьем надеетесь?
Сбитый с толку, думный боярин посмотрел на наказанных князя и Малюту. Охальники, подумалось ему. Вот ведь до чего патриарха довели. Уже и времена и даты путает. Не говоря уж о годах.
- Не беспокойся твое первосвященство. Уже преступили. Делаем все, что можно. В городе на болоте Кировское укрепление снесли, а нового и строить не собираемся. Враг не пройдет!!! Но если надо, то и Лужники раскопаем, все равно, там все не настоящие, искусственное.
- Молодцы. А как все-таки на счет ополчения?
- Ну, можно ребятишек с дальнего моря пригласить.
- Дэйствуй, - странным голосом проговорил патриарх.
Озадаченный думный боярин побрел в штаб русской дружины. По пути он ругал экспериментаторов разными словами, стараясь, отогнать от себя мыли, о том, как же он будет всучивать Гусю других поединщиков. Ведь вроде те, что сейчас есть, не плохи, пытался он убедить себя. Но случайный акцент патриарха сбивал его с толка, и в голове начинали вертеться слова про вставай чего-то там огромное.
Гусь с сомнением посмотрел на самокрутку. Не, конечно в расеи платят хорошо, но и экономить надо. А налоги, да налоги. Вот хорошо, - подумал Гусь,- Невысокому Полководцу. Его сам патриарх пригласил, и своим планом поделился. Но ни чего, махра то же вещь. И еще не известно, что круче. Тем более что русскому хорошо, то немцу смерть. И тут Гусь поймал себя на этой странной мысли. И удивленно обозрел свой вид, задумчиво глядя в бычий пузырь, затянувший окно. Видок был еще тот. Самокрутка в зубах. Мутный граненый стакан в руках. Напротив Борода с Корнем. Нет, точно, я не немец, - решил Гусь, - а значит, от лишнего стакана не помру. И с большой радостью подставил стакан, укоризненно смотря на Бороду.
- Лучше лей, да не жалей. Лучше лей. А то я, похоже, знаю, а ты не знаешь. Неа, не знаешь, сколько булек в стакан влезает.
- Гусь, а может лучше капучино?
- Русский- голландец брать на век! Тебе что, «Столичной» жалко?
- Нет, конечно. Просто о плане, когда будем думать?
- Зачем нам план? У нас самосад есть. – Удивился Гусь.
- План на битву.
- Да-а-а-а? Ну ладно. Спящий Красавец приехал?
- А он, похоже, того, болен.
- Да-а-а-а? И кого же тогда Корень целовать будет?
Борода взбрыкнулся и заржал, как конь ретивый. Корень слегка взбледнул. Ему вспомнилось лето, бронза и жаркие поцелуи в Альпах.
А из ближайших окон продолжалось доноситься: «Садовое кольцо, не простое украшенье»
Сальный кол у Красного Крыльца блаженно лыбился на бабье лето. Он ждал. Он верил. Скоро и его час придет. Разухабистые песни стихли. Боярство лихо пряталось под лавки.
"МИФЫ" отдыхают...:) - растут Мастера)))))))))))
За окном кучно жахнули колокола. Малиновый звон отягощением прошелся по вечно пьяным московским головам. Погода хотела погодится, но не смогла. И обидевшись на боярство, пролилась на землю противным дождем.
По прямым и безухабным автобанам Мудко гнал своего Мерина. Надо было успеть. Пока Кайзер не раздумал позориться. Но, Мудко знал, дорога долгая, а ему нужна свежая голова, что бы договориться с таможней. И он решил остановиться и не много поспать.
Но ровно через полчаса он проснется. И отправится в Берлин выполнять волю Князя и наказ патриарха.
Патриарх потерянно смотрел на дождь. Где там далеко, в маленьком саду, хоть и без грибных дождей, скучала принцесса Меркель. А ему, истовому апологету специальных служб, грезилась Стрельна и мимолетное свиданье. Но он мужественно укрыл память такими большими снегами. И что бы унять его ностальгию и память о кафе с тремя слонами, сидящий рядом Кобзон запел: «Там за туманами, синими, пьяными»
За окном дождь в конец разрыдался.
Лазутчики уже успели донести вести о мчавшемся к нему на всех парах «русском чудаке» Мудко. С одной стороны Франц был не рад, что согласился встретится с русичем, а с другой в памяти всплывали моменты прошлой встречи с Мудко. Тех денег хватило на многое, но не надолго: мирским утехам Кайзер предавался почти три месяца, как раз до окончания венских ристалищ. Мучительно хотелось продолжения банкета…
«Брать или не брать?» – терялся в думках Франц – «А если брать – то сколько? И как договориться со своими дружинниками? Прошлый раз было проще – выручил старик Кан, взяв обоз серебрянной утвари: ложек, да вилок («на старость хватит», если что подработаю писарем на RAI – вспомнил его слова Кайзер) и сделал как обещал, а на радостях еще в конце битвы выменял кольчужку у супостата Малафы, все остальное «добро», пуда три золота, подогнанное русичами досталось Францу. Сейчас договариваться было нескем. Пока о планах Кайзера знал лишь дружинник Энке, но от серебрянного преданного отказался, сославшись на хворь…а остальным новобранцам предложить «оброк» Немец не решался. Франц, в очередной раз засунув руку в карман,
поиграл монетами и выложил их на стол. Как он их не пересчитывал - их было ровно три.
Еще подумав секунд двадцать, протянул эти жалкие остатки былой роскоши пабмену – «Две БАВАРСКИЕ рульки и Гинера (немец всегда путал это название с Гинессем)» - Франц поморщился и взглянул на командирские часы (это единственое, что еще осталось у него о прошлого барыша русских) – до приезда Мудко было около получаса……
Старина Франц задумчиво смотрел на Гинесс, и вспоминал Гинера. Жаль мало его знаю, думал он, а то бы и у него взял. Но грандиозные планы повисли в воздухе.
Мудко мирно спал на Мерине. Сна ему оставалось еще двадцать минут. Но на подъезде к Берлину уже занимали места лапландские лучники – снайперы, а в кустах уверенно пряталась оленья кавалерия
- Совещание окончено. – Возвестил Патриарх.
Думные бояре нестройной толпой пошли на винопой.
- А Вас, Малюта, я попрошу остаться.
Малюта взбледнул. И судорожно начал думал, где же его пальчики, кроме квашенной капусты, успели засветится
- Валькино - уверенно опознал Малюта.
- Это я и без тебя знаю, а вот откуда ты знаешь? И почему тут твои пальчики? Посиди в погребе подумай.
Судорожная икота схватила его за горло.
- Ик, ик-ик-ик. Так ведь, ик, я ,ик-ик, думал, что это тебя твое, ик-ик-ик, первосвященство не интересует. Тебя же, ик, последнее время, ик, даже канат-ик-ик-ная плясунья не интересует. Ик. Мстилось, ик-ик-ик, ты о принцессе больше сейчас думаешь. Ик. Да и, ик, Князь так думал. Ик. – тут же, не переводя дыхания, с огромным удовольствие Малюта заложил Князя.
- Теперь понятно, чего это он в стойбище на болоте зачастил, мрачно сказал Патриарх.
Призрак пыточного подвала слегка отступил от Малюты.
Князь шел по коридору.
Перед Мудко возникли Альпы. Увидев снег, он жутко пожалел, что забыл лыжи. И вообще память последнее время явно пошаливала. Ведь рассказывал же Малюта и про утюги и подоконники. А все из головы вылетело. Но Альпы это не Берлин сообразил он. Значит кафе в другой стороне.
Старина Франц продолжал цедить единственную кружку пива. Денег все не было.