ХИЛЛСБОРО
Трагедия Хиллсборо (http://vkontakte.ru/album-2505734_57984350)http://vkontakte.ru/pages.php?id=2322074
Трагедия на шеффилдском стадионе Хиллсборо разыгралась 15 апреля 1989 года. Возникшая на трибунах давка унесла жизни 96 болельщиков.
Ливерпуль принимал участие в полуфинальном матче Кубка Футбольной Ассоциации (17-м в истории клуба) против команды Ноттингем Форест на Хиллсборо, домашнем стадионе клуба Шеффилд Уэнсдей. В то время на большинстве стадионов вокруг поля была установлена в качестве ограждения металлическая сетка, что рассматривалось как мера борьбы с хулиганством на трибунах – проблемой, которая уже долгие годы была бичом британского футбола. В Британии хулиганские выходки болельщиков случались чаще, чем где-либо, и заключались в том, что фанаты регулярно выбегали на поле и забрасывали игроков различными предметами. Это ограждение во время расследования трагедии было названо одной из основных причин, приведших к гибели людей. Другим веским фактором, вызвавшим трагедию, оказалось то, что она разыгралась на так называемой «террасе» - секторе стадиона со стоячими местами. Стоячие сектора также разделялись между собой металлическими заграждениями, образуя так называемые «загоны».
Секторы стадиона Хиллсборо были разделены между болельщиками соперничавших команд, что было обычной практикой для важных матчей, проводимых на нейтральном поле. Фанатам Ливерпуля достался сектор со стороны улицы Леппингз Лейн. Начало игры было запланировано на 15:00, но в силу ряда обстоятельств (дорожные пробки на пути в Шеффилд и так далее) многие болельщики Ливерпуля прибыли на игру позднее, чем обычно. В период с 14:00 до 14:45 на маленькой площадке у турникетов на входе в сектор образовалась огромная толпа болельщиков, желающих войти на стадион до свистка к началу матча. Количество болельщиков, желающих войти, росло, в то время как на стадион попадало значительно меньшее количество людей. При том, что порядка пяти тысяч человек пытались пройти на стадион, ситуация грозила выйти из-под контроля, и полиция приняла решение открыть еще одни ворота, у которых не было турникета (Вход С). Это привело к тому, что сотни, а, возможно, и тысячи людей хлынули в узкий проход, ведущий на террасу, два центральных загона которых были уже к тому моменту переполнены. Те, кто стоял в первых рядах сектора, оказались прижатыми к металлическому ограждению. Входящие на стадион не имели представления о том, что происходит впереди, и долгое время на создавшуюся ситуацию никто не обратил внимания (кроме, разумеется, тех, кто сам оказался в давке), и судья остановил матч лишь в 15:06. К тому моменту удалось открыть небольшие ворота в ограждении, и некоторые болельщики выбрались из образовавшейся давки через них. Многие пытались перелезть через забор, а других вытаскивали болельщики с верхнего сектора, находящегося над террасой Леппингз Лейн.
Трагедия унесла жизни 96 болельщиков, и еще 766 получили ранения.
Существует визуальное свидетельство трагедии, так как матч транслировался по телевидению. Это обстоятельство, вкупе с числом погибших, потрясло британское общество.
Мемориал в память о погибших установлен у Ворот Шенкли на стадионе Энфилд, а также на самом стадионе Хиллсборо, где он появился в 1999.
Воспоминания о событиях Хиллсборо
Джон Олдридж: Я всегда плачу при мысли о Хиллсборо
…Хиллсборо – это реальная трагедия, которая произошла в реальный день с реальными людьми. Мы часто говорим о кошмарах в нашей собственной жизни, о катастрофах и трагедиях, но чаще всего мы и понятия не имеем, о чем говорим. Играя за Ливерпуль, я был травмирован во время сезона перед Хиллсборо и называл это моей личной трагедией. Трагедия? Когда ты понимаешь, что поблизости от тебя погибли реальные люди, то пропуск одного - двух матчей из-за травмы перестает иметь значение. Смерть невинных – их страдания, несправедливость всего произошедшего – вот катастрофа. Настоящая трагедия…
Всякий раз, когда я задумываюсь о Хиллсборо, то в памяти всплывает история Ли Никола из города Бутл. Ли было четырнадцать, но ему нельзя было дать больше десяти. Он был похож на моего сына Пола. Ли оказался в самой середине толпы на террасе Леппингз Лейн, но был еще жив, когда его вытащили. Я навестил его в больнице. Он был такой славный ребенок. Он лежал в коме, а я что-то шептал ему на ухо. Я спросил у врача, каковы его шансы поправиться. «Клинически он уже умер, Джон», - сказал врач. А я и представить не мог, насколько он пострадал. Это известие все во мне перевернуло. Я всем сердцем с семьей Ли – они достойные люди, которые не заслужили быть жертвой такой трагедии…
…Скорее всего, вы об этом не думали, но некоторые из нас потеряли в тот день своего будущего лучшего друга, может быть даже будущего мужа или жену. Вы потеряли будущих коллег по работе, или сокурсников в университете, или друзей-болельщиков, или сотоварищей по рок-группе. Вы потеряли того человека, который мог бы сидеть рядом с вами на трибуне Энфилда.
Когда я смотрю на список 96 погибших, то меня всегда поражает, как молоды были жертвы. Многим было 15, 16, 17, 18 – тогда я сам был примерно такого возраста. С тех пор я смог сделать столько всего – и плохого, и хорошего. Кто знает, что ждало впереди этих парней и девушек?
Я сам отец, и у меня разрывается сердце, когда я смотрю на список и вижу такие имена, как Джона Пола Гиллхоули, которому в день трагедии было десять лет. Все, что связано со смертью детей, буквально убивает меня. Есть семьи, которые потеряли несколько родных человек: Харрисоны, Хьюитты, Ховарды, Трейноры, Хиксы…
Джон Барнс: Похороны после Хиллсборо заставили меня оцепенеть
После каждых похорон, на которых я присутствовал, когда очередная пара родителей хоронила любимых сына или дочь, когда очередная убитая горем семья провожала в последний путь своего близкого, который погиб из-за того, что следовал за Ливерпулем повсюду, я возвращался домой и забирался в кровать вместе со своим старшим сыном Джейми. Просто для того, чтобы прижать его к себе, чтобы послушать его дыхание. Мы спали свернувшись, прижавшись друг к другу. Мой младший сын – Джордан – был еще младенцем, и я брал его к себе на руки. Несколько месяцев после Хиллсборо я не мог ни на минуту расстаться со своими сыновьями. Если один из них случайно падал, то я бросался к нему, обнимал, делал все, чтобы показать свою любовь. В моей голове навсегда был отпечатан образ тех родителей, которые никогда больше не смогут обнять любимого ребенка, которые не увидят, как он улыбается и становится взрослым. Эта мысль убивала меня. Поэтому я все крепче обнимал своих сыновей.
До Хиллсборо я гордился тем, что всегда мог выстраивать приоритеты в жизни. Но то, что произошло на террасе Леппингз Лейн, заставило меня о многом задуматься. Когда у меня возникли проблемы с попаданием в основной состав сначала Ливерпуля, а потом в Ньюкасл Юнайтед, то я спросил сам себя: «А какое это имеет значение? Я жив. Все в моей семье живы. Вот, что главное». После Хиллсборо я отчетливо увидел, что в жизни имеет значение...
Арсенал – Ньюкасл
15.04.1989
Сначала появились невнятные слухи – они доходили от тех, у кого были с собой радиоприемники. Но мы, на самом деле, ничего не знали до самого перерыва, и даже когда по стадиону не объявили счет в полуфинале Ливерпуль – Форест, то ни один из нас не мог представить ужасного масштаба всего произошедшего. К концу нашего матча – вялой и тусклой победы 1:0 - все знали, что не обошлось без смертей. И те из нас, кто был на Хиллсборо в дни больших матчей, могли догадаться, в какой примерно части стадиона произошла трагедия. Но, как известно, организаторы игры никогда не интересовались дурными предчувствиями болельщиков.
К тому времени, когда мы попали домой, стало понятно, что это не просто очередное происшествие, связанное с футболом – такое, какие случаются каждые пару лет, в которых один или два невезучих болельщика гибнут, и которые соответствующие органы трактуют как профессиональный риск тех, кто выбрал футбол в качестве хобби. Число погибших росло поминутно – семь, затем два десятка, потом пятьдесят с чем-то и, наконец, 95 - и тогда ты понимаешь, что если хоть у кого-то осталась крупица здравого смысла, то этот мир должен измениться.
Воспоминания о Хиллсборо: Алан Хансен
Легендарный защитник "Красных" пишет о своих воспоминаниях о том дне в своей автобиографии, A Matter of Opinion.
В первые несколько минут полуфинала Кубка Англии, в котором в субботу 15-го апреля 1989-го года "Ливерпуль" встречал "Ноттингэм Форест" на стадионе Хиллсборо, я был очень счастлив - гораздо более счастлив чем сам того ожидал. После девятимесечного отсутсвия в составе "Ливерпуля" после вывиха колена в предсезонном товарищеском матче с мадридским "Атлетико", я наконец вернулся на поле в матче резервного состава всего лишь четыре дня до полуфинала.
Болельщики "Красных" встретили меня овациями когда я вышел на поле и начало матча сложилось для меня хорошим. В те первые минуты я выдал три хороших паса - два длинных мяча на выход Стиву МакМэхону и еще один Питеру Бердсли, удар которого попал в штангу. Все мои первоначальные опасения о моей игровой форме испарились. Я чувствовал себя так как будто и не пропустил столько времени.
За считаные секунды, 95 болельщиков "Ливерпуля" на центральной террасе трибуны Леппингс Лэйн были задавлены насмерть в самом трагическом инциденте в истории английского спорта. Еще один болельщик провел два года подключенным к аппаратам которые поддерживали его в жизни, а после его кончины, число жертв достигло 96. Количество сломаных сердец не перечесть.
Сейчас, десять лет спустя, я иногда стыжусь того что вспоминаю про погибших на Хиллсборо только тогда когда кто-нибудь упоминает о них или при виде мемориала на Энфилде. Хотя я присутствовал на многих церковных службах посвященных годовщинам этой трагедии, а в 1992-ом даже участвовал в них вместе с Брюсом Гробелааром, я сознательно глубоко зарыл свои воспоминания о том дне. Каждый раз когда я об этом думаю, я не могу не представить как бы среагировал я если в этой катастрофе погиб бы близкий мне человек.
Меня особенно ужасает то сколько молодых погибло в тот день. Человек так устроен что может найти в себе силы совладать с любыми невзгодами, но если я потерял бы кого-нибудь из своих детей, не думаю что я или моя жена Жанет это пережили бы. Моему сыну, Адаму, было тогда всего-лишь восемь лет, но будь он лет на 7-8 старше, если он захотел бы посмотреть на матч, я наверное достал бы ему билеты на террасы. Я могу себе представить как говорю ему: "Не ходи в сидячий сектор, атмосфера на террасах гораздо лучше." Думать о том что он мог быть на террасах Леппингс Лэйн - для меня это почти физическая боль.
Мы все испытали это в тот день. В последующие дни, когда игроки и Кенни Далглиш ходили на похороны, для того чтобы поддержать семьи погибших - я никогда не чувствовал себя более подавленным чем тогда.