Книга Брайан Жубер. Огонь на льду
Предисловие переводчикаНу что, заскучали?.. Вот вам, кто не читал!..))))))
Пока первая глава только, но этот перевод мне так дорог, что еще немного поговорю…
Если подписи к фоткам к «Ледованной бумаге» я, каюсь, переводила не очень сильно напрягаясь, то тут все как раз наоборот. Я очень старалась, что, учитывая мои «два класса церковноприходской», конечно, было титаническим усилием (и это только начало!). Даже в ущерб литературности я попыталась перевести все чуть ли не дословно, стараясь сохранить строй и соотношения времен французского языка, что, конечно, непросто для таких разных языков, как наш и его. Кое-где, конечно, есть перлы, которыми я просто горжусь))) А вообще – наверняка в моем переводе много неточностей и даже ляпов, но, в принципе, представление вы получите… Если есть какие-то вопросы и поправки по переводу – милости просим, пишите здесь и в личку!))
Теперь самое главное – благодарности)))
Благодарю Машульку Гурьянову за помощь в переводе трудных для меня мест, а их было немало!
Благодарю Жислэн, которая совершила подвиг, в «клинических» случаях объясняя мне по-французски, как переводить с французского!))
Благодарю он-лайн-переводчик PROMT и он-лайн-словарь МультиЛекс! (они такие разные…)))))
Благодарю мой шизанутый карманный словарик!
А также благодарю Алену Полянскую, которая битый час объясняла мне тонкости игры в боулинг))))
Да, чуть не забыла – специально для любителей отстаивать чужие права, когда об этом никто не просит – поскольку вероятность выхода этой книги на русском языке так мала, что ей можно пренебречь, а также поскольку я с этого не имею никаких материальных доходов, ничьи права не ущемлены и никакая совесть меня не мучает))).
Ну, все. Читайте!..)))
Оль, он там все же соавтор. Вон на первой странице красуется, рядом с Loic Lejay))
Мне вот нравится, как он подробно все описывал сам...
Оля, представляешь, а я, балда такая, ни одной книжки на вокзал не взяла, забыла, думала, после встречи попрошу, а встреча-то накрылась медным тазом... Впрочем, мне к обломам не привыкать)))
__________________________
Представляю отлично! Потому что в Париже тоже все на потом откладывала, на галу, чтобы не тревожить мальчика на соревнованиях. И когда наш Золушка с ледового бала внезапно унесся, книга осталась без подписи. Пришлось в Москву волочь, она пол-чемодана заняла у меня!
Ну хоть не зря...))))
Да я сама виновата - склероз у меня)) Причем, я его еще по дороге спросила - можно? я эту книгу на подпись принесу на шоу... Но с шоу мы галопом поехали в отель, а там он от нас сбежал...)))))
Оль, ну, слава богу!))
Конечно, огромное спасибо нашей драгоценной Жислэн, которую я замучила своими вопросами…)))
Чемпион Европы!
(2003-2004)
Грустное расставание
Вот уже пятнадцать лет, как я иду вперед с Вероник Гийон. Пятнадцать лет, это маленькая жизнь. Наше содружество таково, что одного взгляда нам достаточно, чтобы понять друг друга. Я не представляю себе, чтобы наши дороги смогли когда-нибудь разойтись. Разрыв, тем не менее, обрисовывается. Разные беспокойства на протяжении этого лета скоро приведут к этому грустному неизбежному исходу.
Лето начинается, тем не менее, хорошо. Я очень доволен моей новой произвольной программой, созданной снова в Соединенных Штатах с Николаем Морозовым. Мы с Вероник решили работать в Куршавеле в июле, затем в Пуатье в августе. Мы добились от муниципалитета, что он открывает наш каток как можно раньше, чтобы тотчас быть в хороших условиях и ограничить расходы, оставаясь на месте, в нашем городе. Начиная с июля, в Куршавеле, атмосфера напряженная: мы с Вероник много спорим. Это тем более усложняется, что у меня, как часто в этот период года, коньковые проблемы, с перестановками лезвий, которые ломаются. Классическая проблема, которая так отражается на тренировках, в ходе которых мои результаты совсем не хороши. Мы раздражены, плохо говорим друг с другом. Она бросает мне замечания сквозь зубы, повторяет, что лучше бы она была в Пуатье со своей семьей, чем здесь.
Как раз по возвращении в Пуатье я улаживаю наконец вопрос коньков, поставив кожаные прокладки на уровне лезвия. Климат улучшается. Но ненадолго! Бактерия, болезнь легионеров (легочное заболевание – прим. переводчика), обкладывает квартал, и, по решению префекта, наш каток закрывается. Анализы показывают впоследствии, что этот каток не затронут, но бактерия действует как спуск. Новые условия, которые она нам навязывает, в конце концов убеждают нас выбрать радикальную позицию и разъединить наши судьбы.
В течение недель города Шоле и Тур дают нам часы льда. Любезность, которая превращается в мучение. Сначала мы ежедневно совершаем поездки туда-обратно. Я соглашаюсь делать крюк в тридцать километров, чтобы заехать за Вероник к ней на машине. Довольно скоро мы решаем оставаться каждый раз на два или три дня на месте. Но у меня впечатление, что я заставляю Вероник. Когда я звоню ей, чтобы предупредить, что нам разрешили использовать часы льда, она увиливает: «Нужно, чтобы я поговорила об этом с мужем, мы наметили кое-что…» Я больше не чувствую, что она действительно вкладывает силы. Она не прекращает размахивать в оправдание своей семьей, и я заканчиваю тем, что почти испытываю чувство вины, особенно когда она говорит мне о своем сыне. «Когда мой сын видит чемоданы, он знает, что я уезжаю, и плачет», - говорит мне она. Это тем более тяжело слышать, что я крестный отец Тома.
В конце концов, ссора происходит из-за одной глупости. Однажды, во время тренировки, Веро просит меня добавить одно движение перед лутцем. Сделать это невозможно. Она настаивает. Я систематически срываю лутц. Один раз, два раза, три раза… Сердитый на себя самого так же, как на нее, я выхожу из себя: настаивать - ничего не даст, у меня это не получится. Ее ответ резок: «Раз так, тебе остается только убраться и поменять тренера. Я не хочу больше тренировать тебя в этих условиях».
Чтобы оправдать свое решение, Вероник упомянула мое поведение. Если ее послушать, я больше ее не слушаюсь в достаточной степени, я больше не подчиняюсь ее дисциплине. Мы потеряли способность общаться, мы запутались в нелепом конфликте поколения? Я знаю, что у меня плохой характер, что моими вспышками гнева часто трудно управлять. На тренировках мне случается не выдерживать: я раздражаюсь, я принимаюсь орать и разбивать бортики. В такие моменты Веро не спорит, она терпит. Она дает грозе пройти, даже если знает, что она больше ничего не добьется от меня в этот день. У меня есть свои ошибки.
Но и у нее - свои. Маленькие детали, тоже столь же раздражающие. Например, во время нашего отъезда на Чемпионат Европы в Лозанне. Тогда у меня еще не было водительских прав. И, как следствие, машины. Это было средь бела дня, и мои родители были на работе. Я попросил ее приехать за мной. «Вывернись», - сухо ответила она мне. Я полагал, что она шутит. Но нет! В итоге, на вокзал меня отвез мой сосед. Или еще, прошлой зимой, эти несколько дней работы с Татьяной Тарасовой, в Атис-Парее, перед Финалом Гран-при. Веро была сдержанна, из страха, вероятно, что Тарасова стремится меня присвоить. Она мне не доверяла. Жаль, так как мне никогда и не снилось ее бросать. Для меня Веро остается лучшим из тренеров.
Этот разрыв разочаровывает меня и причиняет боль. Но я должен оставаться расчетливым, думать о своем будущем и найти нового тренера, потому что международный сезон будет начат через три недели. Первый человек, о котором я думаю – Лоран Депуйи. Я хорошо его знаю. В Федерации он отвечает за развитие и часто сопровождал меня на молодежных стажировках. Он же заменил Вероник во время ее декретного отпуска, во время Мира в Нагано, в 2002-м. Между нами сейчас установлено взаимопонимание. Я вспоминаю о нем, чтобы попросить стать моим тренером, высказывая только одно условие – оставаться в Пуатье. Я отказываюсь покидать мою семью и мои корни. Одно время мы предполагаем делить наше время между Пуатье и Бордо, где живет Лоран, и где у меня тоже родственники. Но мы очень быстро оставляем эту идею, так как лед там слишком плохой, очень рыхлый с бугром посередине.
Первая неделя нашего сотрудничества происходит в «нейтральной зоне», на катке департамента Атис-Парэя. Дидье Гайаге, президент FFSG, и Патрик Ранвье, DTN, соглашаются с этой ситуацией, но рассматривают Лорана как временную альтернативу. Они думают, что одного искреннего объяснения между Вероник и мной хватит, чтобы поправить дела и снова запустить машину. Они ошибаются. Мое решение категорическое: вернуться назад невозможно. Теперь я пойду до конца с Лораном. А он не решается слишком выставляться, самовыражаться. Наверное, он доволен, что я его выбрал, догадывается об удобном случае, который я собой представляю, но не знает, куда это может на самом деле его привести. Он боится быть всего лишь репетитором. Итак, мы просто работаем. Мы пробуем, вместе, найти наши фишки, а я – успокоить его в отношении своих намерений. Но я хочу, главным образом, сосредоточиться на коньке. Я не забываю также, что у меня кое-какие козыри на руках. Начиная с моей новой произволки на музыку из фильма «Матрица», которую я представил во время Masters, осмелившись даже на два разных четверных прыжка - тулуп, который удался, и сальхов, на котором я упал, но который было важно попробовать. Я обязательно должен опираться на эти кое-какие позитивные моменты своей подготовки.
Я здравомыслящий. И амбициозный. Но мне не хватает ориентиров во время моего отлета в Пекин, где я участвую в первом Кубке Китая. Меньше, чем за двадцать лет эта нация стала столь неустранимой в мире фигурного катания, что ИСУ пожаловал ей один из шести этапов Гран-при взамен этапа, который организовывался в Германии, стране, наоборот, не развивающейся больше. Я лично рад вернуться в Китай, у меня сохраняются отличные воспоминания о стажировке, которую я там проходил в 2001-м с командой Франции. Но в этот раз я не беру время на посещения, за исключением нескольких прогулок на рынки. Я добиваюсь показателей, чего я стою.
Во время этого Гран-при-2003 испытывают новую систему судейства. В ответ на скандал на Играх в Солт-Лейке ИСУ упразднил 6.0 баллов, которые соответствовали относительному судейству, ради системы баллов, которая должна стать более «абсолютной». Я посмотрел видео, и я считаю, что я уже усовершенствовал дорожки и вращения, во время которых я пытаюсь скрыть за большой скоростью вращения отсутствие гибкости, которое ограничивает меня в выборе позиций. Но я не могу постичь стоимости моих элементов. Я даже не даю себе отчета в качестве моих прыжков, и я тем более не знаю, позволяет ли оно идти на риск – чего я хочу – или надо поставить на тактику. У меня нет никакой уверенности. Скорее, опасение.
Все утверждают, что эта революция в системе судейства будет благоприятствовать артистичным фигуристам. Хуже, мне твердят, что она поставит меня в неблагоприятные условия! Я знаю, что артистизм или вращения – не моя сильная сторона. У меня, a priori, есть только прыжки, чтобы поддерживать меня при соприкосновении с лучшими. Но прыжкам даже не особенно придается цена. Другая особенность: в этом году мы вводим эту новую систему на Гран-при, но на Чемпионатах Европы и мира будет использована старая. Следовательно, я ставлю мои новые хореографии не с точки зрения баллов для отметки, а в перспективе больших чемпионатов.
К счастью, я сохранил свою короткую программу на «Time» Пинк Флойд. Для произволки Николай Морозов выбирает первоначальную запись из фильма «Матрица». Это прекрасно, эта музыка вертится у меня в голове довольно давно. Однако, когда я уехал в Соединенные Штаты, моя мать меня как раз предупредила: «Бриан, ты не привезешь мне какую-нибудь сумасшедшую музыку! Я не хочу какую-нибудь штуку в стиле «Матрицы». Это хорошо показывает, что я вечно не слушаю свою мать! Самое смешное, что в предыдущем году она меня уже предупреждала: «Ты мне не принесешь «техно» или какую-нибудь музыку в стиле «Неприкасаемых». Но когда она увидела программы, она тотчас присоединилась.
В начале этого сезона я не представлял себе эффекта, который произведет «Матрица». Благодаря «Неприкасаемым» я вырос, я продвинулся в артистическом воздействии. Но речь шла только об одной понятной программе, без значительного характера. Благодаря «Матрице» я скоро буду открыт, и даже каталогизирован как исполнитель. Сейчас люди тотчас связывают со мной, когда они слышат эту музыку. Я стал «ссылкой», и это мне нравится.
Но в Пекине я еще не таков. Я это говорил, у меня нет никакой уверенности. Первый приятный сюрприз материализуется с выставления баллов: я не плетусь в конце по второй оценке новой системы, которая соответствует пяти артистическим компонентам. И самое главное, я заканчиваю вторым, за американцем Тимом Гейблом, действующим вице-чемпионом мира. Таким образом, эта поездка более чем позитивна!
В следующий уик-энд, в то время, как я в полном часовом сдвиге и не очень бодр физически, я срываю короткую программу на Trophée Lalique в Берси. Впрочем, как все французы. Настоящая катастрофа! Я падаю на шестое место после того, как сорвал каскад и аксель. Но я достаточно раздражен, чтобы сражаться в произвольной. Я хочу снова подняться в классификации, отыграться перед публикой. Я стараюсь изо всех сил, чтобы удалась очень хорошая программа. Я совершаю только одну ошибку: решаю заменить второй четверной каскадом тройной тулуп-тройной тулуп. Что было бы хорошо, если бы я не добавил тройной тулуп в конце. А по новой системе можно нагромождать двойные сколько хочешь, но не имеешь права делать три тройных прыжка одной природы под страхом, что последний не засчитывается. Что и произошло со мной. Сегодня я знаю, что вместо я должен бы исполнить двойной аксель. Я чувствую на собственной шкуре ответ на вопрос, который я себе ставил: тактика важнее, чем общее впечатление и сложность. Видео показывают, как я делаю один жест при выходе из Kiss and Cry, означающий, что я считаю это глупым. Россиянин Плющенко выигрывает с лихвой, но второе место разыгрывается в два с половиной балла. А двойной аксель стоит 3.6 балла… Я финиширую четвертым, что вызывает полемику. «Надо повысить цену квадов!» - становится лейтмотивом. Франция подает ходатайство. Много иностранных фигуристов и тренеров его поддерживают, но оно все еще не дало результатов.
Из-за этого четвертого места в Париже я должен, самое худшее, закончить вторым в Японии, чтобы надеяться квалифицироваться на Финал. У меня нет выбора. Но меня интересует только одно место: первое. Законное желание, но которое покажется самонадеянным. Несмотря на то, что после Lalique, возвратившись в Пуатье, я работаю как сумасшедший над короткой программой и каскадами, которые мне не удались в Париже, я снова лечу на четвертое место в Асахикаве, совершив ошибки в короткой программе И в произвольной.
Мои желания и мои рассуждения не учитывают моего состояния усталости. Я только что сновал челноком между Китаем, Францией и Японией меньше, чем за месяц. Все же я должен учиться управлять этим, так как это часть моей профессии. Впрочем, в Японии мои тренировки проходят довольно-таки хорошо, в противоположность тренировкам моих соперников, которые много падают. Разница в том, что они-то устоят на ногах во время соревнования. Не я. Я досадую на себя, что пролетаю мимо. В прошлом году я участвовал в Финале; в этом я даже не квалифицирован. С двумя четвертыми местами, я седьмой в общей классификации. Первый отсеянный. Первый запасной.