Тема для поднятия настроения!

Ух ты, класс! Подняли настроение!

Новогодняя елка

Название: Новогодняя елка
Автор: aakela
Вид: фик
Жанр: юмор
Пейринг: все со всеми
Рейтинг: R
Отказ от прав: все герои вымышлены, все сходства с реальными персонажами случайны.
Примечания автора: Написано в муках к новогоднему челленджу "Кот в мешке".
Роли в новогоднем спектакле на Ходынке исполняют:
Жубер - лка
Ягудин - Дед Мороз
Плющенко - Снегурочка
Вейр - Новый год Желтой Мыши
Лайсачек - Старый Год Огненного Кабана
Ламбьель – Кот
31 декабря. Зал Ледового дворца на Ходынке заполнен до отказа. Все ждут начала представления.
Звучат фанфары и на лед неловко выкатывается в стельку пьяный Жубер в костюме елки - зеленый балахон, к рукам привязаны украшенные еловые ветки, на голове лампочка, которая на данный момент не горит.

Жубер (пьяненько):
С новым годом, добрый люд! (косясь за кулисы) Ну и дрянь у вас тут пьют...

(пытается утереть нос, но в ужасе шарахается от ветки, привязанной к руке. Вспоминает Плющенко, задумчиво):

Я в России, если б выжил, тоже был бы страшно лют.

(икает, просветленно):

Слава Богу, я запасся милой родины глотком!

(достает из балахона фляжку конька, делает глоток, пьяно прыскает):

Авер уж небось за сценой все описал кипятком...

(пытаясь взять себя в руки и настроится на сценарий):

Вас в спектакле ждет сюжета удивительная нить!

(сбившись и косясь за кулисы):

Если там еще хоть кто-то в состояньи говорить...

(делает еще один большой глоток коньяка и окончательно распускается):

А пока никто не вышел, я устрою вам сюрприз!
(звукооператору) Эй, поставьте-ка музон мне, я исполню щас стриптиз!

Под одобрительные возгласы зала пытается стянуть с себя балахон, после чего прислушивается к звукам за сценой, торопливо:

Впрочем, щас веселый праздник будет пущен под откос.
Сердцем чую, сюда прется мой хозяин Дед Мороз!

На лед выезжает пьяный в хлам Ягудин, одетый в костюм Деда Мороза

Ягудин (сам с собой):

Уф, я, кажется, добрался! Правда, несколько набрался...
Ничего, с моей харизмой это, в принципе, фигня!

Что-то лка странно пахнет… Или это от меня?
(публике, громко): С Новым годом, добрый люд! Что у вас сегодня пьют?
По душе ль пришлась вам елка?

Жубер (пьяно качнувшись):

Добрый вечер, всем салют!

Ягудин (недовольно):

Вижу, лка не горит, только много говорит.
(прикрикивает лке): Ты давай-ка соберись тут! И в башке поправь софит!!

Жубер (с хамскими нотками):

Я давно не расслабляюсь, а торчу тут огурцом.
И являюсь, между прочим, года нового лицом…

Ягудин (мрачно):

Вот бедняга Новый год! Неужель такой урод?
(публике): Эх, призвать ее к порядку – это дело не по мне.
Лишь Снегурка может сладить с этой палкой в мишуре.

Жубер (мстительно):

Значит, палка? Очень мило… А когда-то средь пурги
Вы меня ночами звали королевою тайги…

Ягудин (приходит в дикий конфуз, затем зло шипит елке):

Если быстро не заткнешься, я сожгу тебя дотла.
И не будешь больше пыхать перегаром из дупла.
(народу): В общем, будем звать Снегурку. Надо лишь ее найти...
Если честно, мы немного разминулись по пути.
Без Снегурки ведь облом!

Вваливается, почти падая, вдрабадан пьяный Плющекно в костюме Снегурочки

Плющенко (поправляя косу на голове, развязно):

С новым годом, всем шалом!!!
(Ягудину): О! Причалила родня! Без тебя теперь ни дня...
(косясь в сторону Жубера): Что-то лка странно пахнет… Или это от меня?..

Жубер (оскорбленно):

Если я и пахну чем, извиняйте, нет проблем.
Я могу и удалиться, чтоб не портить ваш тандем...

Плющенко (икнув, Жуберу):

Рот закрой. (народу торжественно): Момент настал совершить наш ритуал!
Чтоб свет елки новогодней и чертей в аду достал!
Фокус прост: на раз-два-три крикнем «елочка, гори».
(лке сквозь зубы): И попробуй только, мымра, не настроить фонари.

Жубер начинает заметно нервничать

Плющенко (публике):

Только хором! Раз-два-три, наша елочка гори!!!!

Жубер зажмуривается, лампочка на его голове не загорается.

Ягудин (смущенно):

Видно, плохо попросили. Что-то елке не горится…

Плющенко (доставая из сумочки наручники и топор):

По-хорошему, как видно, не судьба договориться.
(Жуберу, который пытается смыться): Стой, полено! Смирно, на..!

Жубер (прижимая ветки к груди, нервно):
Это ж не моя вина!
Это, видно, гад-электрик что-то спутал с бодуна!

Плющенко (поигрывая топором):

Значит так, зеленый друг. Мне до фени твой недуг.
Или ты горишь как хочешь, иль останешься без рук.

Жубер (нервно):

Мысль понятна и доверья я хочу не обмануть.
Но для храбрости мне надо выпить щас чего-нибудь.

Быстро достает из балахона фляжку и делает смачный глоток.

Плющенко (подозрительно глядя на Жубера):

Ну, давайте! Раз-два-три, наша елочка, гори!!!

Жубер напрягается, лампочка загорается, все аплодируют, довольный Жубер раскланивается.

Ягудин (философски):

Если враз достать топор, чтоб дать наглости отпор,
Он поправит дело быстро технике наперекор.

Жубер (мрачно в сторону):

Вот тебе бы в морду тыкнуть топором или лопатой...
Ты бы тоже засветился баскервильскою собакой.

Плющенко (пытаясь устоять на коньках, публике):

Что же, главный ритуал позади и сбой не дал.
Но в программе нашей будет не такой еще накал!

Ягудин (радостно):

А теперь пускай оркестр громко грянет в барабан!
К нам спешит сейчас проститься старый год - свин... тьфу! Кабан!

На полусогнутых выезжает пьяный вдрызг Лайсачек, одетый в красное трико, с привязанным к носу пятачком. Замирает в центре катка. Пошатываясь, обводит публику мутным взглядом. Не может вспомнить слова. Тишина.

Плющенко (тихо Ягудину):

Ох, боюсь, что наш кабан уж нажрался вдрабадан...

Ягудин (тихо Плющенко):

Да свинья он потому что, а не огненный кабан...

Лайсачек (с трудом ворочая языком, публике):

Я смотрю по вашим лицам, что тут ждали лишь меня.
Что-то елка странно пахнет....

Жубер (истерично):

Дурень! Это от тебя!

Лайсачек (не обращая внимания на Жубера, публике):

Я в последний раз явил вам свой измученный пятак.
На прощанье извиняйте, коли было что не так.

Жубер (себе под нос):

А по мне, так год Свиньи был удивительный сезон....

Плющенко (с пьяным смешком):

Год Свиньи для чемпионства - убедительный резон...

Ягудин (Плющенко):

Я плевать хотел по жизни на любые зодиаки,
Но твоя Олимпиада проводилась в год Собаки...

Плющенко (возмущенно):

Между прочим, благородней не сыскать на свете знака!
Пес - большой друг человека, что доказано!

Жубер (Плющенко, с чувством):

Собака...

Лайсачек (со съехавшим набок пятачком бубнит, не выходя из ступора):

Год грядущий нежно сгладит в вашей жизни все изъяны.

Плющенко (задумчиво, не обращая внимания на Лайсачека):

А Петренко-то на Играх победил в год Обезьяны...

Ягудин (жалостливо):

Ну... У этих-то животных артистизм - в большом ресурсе.
Вот не зря он тренер Вейра. Интересно, Вейр в курсе?

Лайсачек (выходя из ступора при упоминании Вейра, исполняет на льду неловкое па):

Правда, если очень нравлюсь, я останусь править бал!

Голос из зала (весело):

Да вали уже скорее! Ну, ей-богу, задолбал!

Лайсачек (обиженно):

К сожаленью, год грядущий неизбежен, как бодун.
Что ж... Встречайте! Это желтый изворотливый грызун.

Лайсачек под звуки оркестра уезжает, на лед неловко выкатывается пьяный в салат Вейр в желтом мышином костюме.
При виде его Плющенко, Ягудин, Жубер долго ржут, повиснув друг на друге

Плющенко (сквозь пьяный ржач):

Как ведущий, я, конечно, не люблю неловких пауз...
Но я сдохну щас от смеха... К нам приехал Микки-Маус!

(отмечая желтизну костюма, ехидно)

А чего это ты, Микки, приобрел такой пигмент?

Вейр (Плющенко мрачно):

На башке твоей покоя не дает мне перманент.

Плющенко (злым шепотом):

Между прочим, это с детства мой естественнейший цвет!

Вейр (еще мрачнее):

Я б тогда себе с пеленок к голове прибил берет.

Ягудин (пихая Плющенко локтем в бок и пьяно улыбаясь публике):

Ну, надеемся, год новый принесет нам гладь да тишь!
(косится на Вейра)
Только нужно для начала изловить вот эту мышь.
Чтоб она домашней стала, приручилась, обжилась
И в дверь каждого с дарами непременно поскреблась.

Вейр (забивая на сценарий, пьяно):

Хрен я вам, подлюки, дамся! Вот не дамся ни на миг!
Лучше Лайса одомашьте, нынче в моде мини-пиг.

Жубер (недоуменно):

И в каком же это месте ты у Лайса видел "мини"?!

Вейр (с пьяной ухмылкой):

Ах, позвольте-ка мне вспомнить... Где-то в области бикини.

Плющенко, Ягудин и Жубер заливисто ржут, повиснув друг на друге.

Вейр (пошатываясь и обводя всех глумливым взглядом):

Я сегодня разговорчив, руку положа на грудь.
Я и про другие "мини" вспомню щас чего-нибудь...

Ягудин, Плющенко и Жубер резко замолкают и густо краснеют

Ягудин (торопливо):

Ты тут это... Замолчи-ка! Ты на елке или где?!

Плющенко (нервно):

Коль напился, словно лошадь, так держи себя в узде!

Жубер (смущенно):

Между прочим, это просто было холодно в квартире...

Вейр (пьяно-весело Жуберу):

Так купи себе, любезный, впередь трусы на кашемире.

Ягудин с Плющенко, забыв про себя, ржут над Жубером.

Жубер (отчаянно):
Это что ж, народ, творится?! Все приличия поправ,
Надо мной тут мышь глумится!

Ягудин (сковозь ржач игриво пихая локтем Жубера):

А, по-мойму, Джонни прав.

Плющенко (ехидно сковозь ржач Ягудину):

На твоем бы месте, милый, я б не трогал сей вопрос...

Ягудин (зло Плющенко):

Ну а я бы на твоем бы отрастил не только нос!

Жубер (ехидно Плющенко):
Я нисколько не согласен с подлым вейровским наветом,
Но замечу, что тут кто-то может тыкать лишь букетом...

Плющенко (зло Жуберу):

А чего ж ты завывал-то муэдзином с минарета?!

Жубер (зло Плющенко):

Потому что мне о спину твоя терлась сигарета!!!

Вейр (с веселым ужасом):

Жень, ты куришь?!

Ягудин (ехидно):
Регулярно! Я-то знал из первых рук.

Плющенко (Ягудину удивленно):

При тебя я не курил ведь...

Ягудин (доставая из-под бороды золотую олимпийскую медаль, радостно):

Ты при мне курил бамбук!

Плющенко наливается кровью и бьет Ягудина сумочкой по голове. Завязывается перепалка.

Жубер (печально публике):
Я б уже давно бы с вами раздавил на посошок,
Но по долбанной программе впереди еще мешок...

На лед пенделем из-за кулис выпихивают большой красный мешок, из которого полувываливается смертельно пьяный Ламбьель в костюме кота. Потасовка прекращается, все ржут.

Ламбьель (поднимая голову и оглядываясь):

Я к вам с миссией направлен, чтоб вальяжно, не спеша,
Изловить наш новый символ - новогоднего мыша...

Вейр (ехидно Ламбьелю):

Да, спешить тебе, похоже, в этот вечер не с руки...

Жубер (сочувственно):

Из мешка-то сам пролезешь или поставить на коньки?

Ламбьель (роняя голову обратно, с достоинством):

Ах, не надо меня трогать и молоть тут ерунду.
Я нарочно не вылажу, я люблю лежать на льду...

Плющенко (Ламбьелю с пониманием):

Приложиться к нему задом - тебе явно по душе.

Вейр (Ламбьелю с пьяным смешком):

От тебя на всех турнирах лед в проталинах уже.

Ламбьель пытается встать, но падает и переворачивается на спину. Лежит, раскинув руки.

Ягудин (косясь на публику, неодобрительно Ламбьелю):

Ты для виду хоть бы розу положил пока на грудь...

Ламбьель (слабо):

Я щас встану... Только Вейра подержите кто-нибудь...

Вейр (подъезжая к Ламбьелю и поддевая его коньком):

Фиг тебе за мной угнаться! Заключить готов пари.

Ламбьель с неожиданным проворством хватает Вейра за ногу и дергает. Вейр падает.

Ламбьель (цепко держа Вейра):

Ты уже так раз ошибся, когда был финал Гран-При...

Вейр (с возмущенным визгом отбиваясь):

Так не честно! Такахаши делал лучше элементы!

Ламбьель (пытаясь запихать Вейра в мешок, довольно):

А зато мне судьи ставят высоко за компоненты.

Плющенко (задумчиво):

Да уж... Бедный Такахаши испытал глубокий шок.

Ламбьель (возясь на льду с Вейром):

Помогите-ка мне Вейра запихнуть теперь в мешок.

Вейр (истерично Ламбьелю):

Или ты меня отпустишь или я зову Петренко!!!

Ягудин (Ламбьелю многообещающе):

Он тебя под лед зароет и станцует там фламенко...

Ламбьель (заталкивая Вейра в мешок, ажиотированно):

Угрожайте сколько влезет, но добычу не отдам!
Мне щас море по колено!

Плющенко (спокойно):
Да понятно, ты же в хлам...

Ламбьель (завязывая мешок с Вейром, публике):

Новый год в надежном месте и теперь уж не сбежит!

Жубер (морщась):

Если он в надежном месте, почему он так визжит?

Ламбьель (поднимаясь на ноги и окидывая всех мутным взглядом):

Это он визжит от счастья, что не видит ваши рожи.

Жубер (косясь на физиономию Плющенко):

А, теперь я понимаю... Наши взгляды, видно, схожи...

Плющенко (ловя взгляд Жубера):

Да и мне твоя не люба, если прямо говорить.
Слава Богу, хоть букетом иногда могу прикрыть...

Ягудин (мечтательно Плющенко):

В наше время на букетах экономили. Обидно.
Уж поверь, тебя тогда бы до коньков не стало видно.

Плющенко (азартно Ягудину):

А давай-ка мы вернемся и сразимся за букет?!

Жубер (нервно):

Задолбали возвращаться! Вы уйметесь или нет?!

Ламбьель (с негодованием):

Вы и так всего добились! Сколько можно наконец?!

Вейр (мрачно из мешка):

Если хоть один вернется, всем придет большой пиздец...

Плющенко (радостно):

Да? Тогда я возвращаюсь.

Жубер:

Ах ты сволочь...

Ламбьель:

Боже мой...

Вейр (еще мрачнее из мешка):

Все равно живым не дамся. Буду прыгать четверной.

Плющенко (ласково Вейру):

Постарайся, чтобы чисто и, желательно, в каскаде.

Жубер (вспомнив Змиевскую, мрачно):

Я боюсь, что он заскачет пятерным к Олимпиаде...

Ягудин (сочувственно):

Да... Галина - что Татьяна. Вечно пашешь, словно скот.

Вейр (жалобно из мешка):

Мне теперь и плакать нечем, все выходит через пот...

Все пьяно ржут. Публика начинает расходиться.

Плющенко (кидаясь к бортику, публике):

Мы немного отклонились... Но куда уходит зритель?!!

Голос из зала (весело):

Мы пошли просить охрану, чтоб вас сдали в вытрезвитель!

Плющенко (поспешно отступая и наталкиваясь на Жубера):

Напоследок вас еще раз поздравляем от души!
(Жуберу раздраженно): Слушай, лка, задолбала! Перегаром не дыши!

Ягудин (публике, с подхалимскими интонациями):

С Новым годом, с новым счастьем! Что еще вам пожелать?
(Жуберу раздраженно): Кстати, лка, на меня бы лучше тоже не дышать...

Жубер (отмахиваясь):

Да пошли вы! (народу): С Новым годом! Мне так с вами хорошо!
Если можно, завтра утром я приду сюда ишо…

Ягудин (зажимая рот Жуберу и отступая с ним к выходу):

Если вы, друзья, не против, мы покинем пост ведущих...

Плющенко (продолжая отступать, себе под нос):

Это, знаете ли, очень утомительно для пьющих...

Ламбьель (пятясь с мешком, с явным облегченим):
И пусть бой курантов снимет эти роли с наших лиц!
Жубер, Плющенко, Ягудин, Ламбьель, Вейр (хором):
С Новым годом, с новым счастьем, с новой жизнью без границ!

Лично явалялась под столом!!!

Aakela так пишет, что можно читать бесконечно, абсолютно не надоедает! Каждый раз под столом валяешься. Главное не делать этого ночью, соседей хохотом разбудишь! (у меня один раз получилось, но они не в обиде, теперь тоже читают).

-мое))) Филиал КэКа прямо!!! Аакела - форева!!!

рано или поздно все любители ФК мальчиков заходят в КэК
и уже не возвращаются)))))))

Поднимает настроение до предела)))))я не только валялась под столом, но и упала с кровати, когда перечитывала!))))))

http://www.diary.ru/~figskating-1/p43072763.htm вот в моем сообществе есть фанфик про евровидение, читайте)

За ссылку спасибо!
Где только КэК не встретишь...А вообще правильно, настроение-оно всем нужно!:))))

еще один забавный рассказ, но без участия Жу, к сожалению.
наглядное пособие по поведению при встрече с любимым фигуристом (в данном рассказе со Стефаном Ламбьелем) =)

Автор: Stefaninat

Посвящается самым жалостливым и преданным поклонницам Стефана.

Жанр: я думаю, юмор

Вид: фанфик

Действующие лица: Стефан Ламбьель, две девушки из Москвы.

Примечание автора: я думаю, что истинные поклонники Стефана знают и про «Спокойной ночи», и про «Ребенка не кормят!»

Соринка в глаз попала…

Стефан Ламбьель, выходя с катка после вечерней тренировки, заметил двух девушек в ярких курточках – красненькой и зелененькой. Обе девушки были миниатюрны, небольшого роста. Одна из них была со светлыми волосами, серые глаза, казалось, поддернуты пеленой. Другая чуть повыше первой, шатенка, карие глаза светились с такой силой, что видно было их за километр. Девушки стояли под лестницей, и, наверное, ждали его. По мере того, как он к ним приближался, светленькая, с немым обожанием в глазах, начинала впадать в ступор. Стеф отлично знал, что творится с девушкой, и специально ей улыбнулся. Девушка замерла как соляной столп, держа в руках небольшой сверток. Посмотрев на подругу светленькой, Стеф с удивлением обнаружил, что девушка вполне ровно дышит и смотрит на него в упор своими карими глазами, а в глазах ее бегают смешинки. Стеф решил применить тяжелую артиллерию, и улыбнулся ей одной из своих фирменных улыбок. Девушка в ответ ему тоже улыбнулась, выдернула сверток из рук подружки и протянула ему. Озадаченный фигурист автоматически взял из ее рук сверток и произнес «mersi». Оставался еще один прием. Стефан подошел к девушке и поцеловал ее в щеку. Чары не действовали. Девушка, до сих пор живая, потерла щеку рукой и показала недовольно на его небритую щеку. Потом потянулась, и, найдя участок без щетины, нос, чмокнула его и хитро ухмыльнулась. Стефа ударило как будто током. Божьи коровки закружились в воздухе, напевая почему то голосом Джоша Гробана «Аморе мио». Стеф стоял оглушенный, а когда очнулся, то обнаружил, что стоит в одиночестве, со свертком в руках. Девушки исчезли, а вместе с ними и божьи коровки.

Шатенка тащила за руку светловолосую и приговаривала.

- Ну и что ты хлюпаешь? Увидала его? Чего тебе еще надо?

Сероглазая же, вытирая слезы, причитала.

- Ну почему он поцеловал тебя?

- А то, что стоять столбом не надо было! Что, ты думаешь, ему интересно, мертвых целовать. Кстати, ничего особого. Жесткие прохладные губы, небритый и колется.

Светленькая вытерла тыльной стороной руки слезы и спросила.

- Ты подарок то ему передала?

- Конечно. Дождешься, пока ты отомрешь. Пришлось самой передать.

- Господи, может хоть поправится немного!

Прибежав в свою комнату, Стефан Ламбьель с нетерпением развернул сверток. Округлив от удивления глаза, он смотрел на булку хлеба и батон колбасы. Хлеб был свежий, мягкий, с румяной хрустящей корочкой. От колбасы чудесно пахло. У Стефана потекли слюнки. Он отломил кусок хлеба, положил его в рот и зажмурился от удовольствия. Затем откусил кусок колбасы….

Через полчаса, сыто мурлыкая, в глубоком раздумье сидел Стефан, поглаживая свой живот. Булки хлеба уже не было, как и ароматной колбасы. Стефан был озадачен таким необычным подарком. А с другой стороны, он давно так много и вкусно не ел. Сытый желудок не издавал голодные бурчания и Стефу было хорошо. «Надо их поблагодарить» - подумалось ему, глаза осоловели, и Стефан заснул беспробудным сном.

На следующий день, приехав на утреннюю тренировку, Стеф глазами нашел девушек. Они сидели на верху и наблюдали, как он разминается. Взгляд его наткнулся на шатенку. Та ему нахально улыбалась, и, увидев, что он их заметил, показала ему издали большой палец, как бы спрашивая, здорово ли он покушал. Вспомнив, как хорошо ему вчера было в сытости, Стефан невольно сглотнул слюну и тайно пожелал, чтоб ему еще дали чего-нибудь этакое вкусненькое. На тренировке он постарался для них, порадовал красивыми прыжками и вращениями.

Девчонки спустились вниз. Стефан подошел к ним сам и улыбнулся. Странным образом его улыбка не действовала на темненькую, а вот светленькая похоже впадала в экстаз. Стеф решил наградить ее за свое фанатство. Подойдя к девушке, он ее приобнял, и вдруг почувствовал, как обмякает она в его руках. Стефан беспомощно оглянулся и, увидев, что подруга девушки отошла, видимо, чтобы не мешать их знакомству, чуть не впал в панику. На руках у него лежала бесчувственная девушка…

В номере Стефана Ламбьеля на кресле полулежала в обморочном состоянии его поклонница. Над ней склонились две фигуры, сам Стефан и шатенка. Шатенка брызгала ей водой в лицо и причитала.

- Послал бог на мою голову припадочную. Ну и что теперь делать?

Стефан ее не понимал. Он вообще не понимал по-русски. А девушка продолжала.

- Ну что ты стоишь столбом? Окно открой. Воздух ей нужен свежий, дубина.

Стефан вопросительно посмотрел на нее.

- Господи, горе мое! Окно открой. – и она показала на окно.

Стефан догадался, встал и открыл окно. Прохладный ветерок ворвался в комнату и наполнил ее свежестью. Светленькая на кресле подала первые признаки жизни. Стефан кинулся, было к ней, но был остановлен суровым взглядом шатенки.

- Э, нет, этак она вообще из своей комы не выйдет. Погоди немного.

Девушка открыла глаза, обвела слабым взглядом комнату и глубоко вдохнула свежий воздух. Потом села, провела рукой по волосам, приглаживая их, и спросила.

- Че со мной было?

- Да в обморок брякнулась, - отозвалась подруга. – Подумаешь, Стеф ее прижал, а она как кисейная барышня, раз, и чуть коньки не откинула.

Девушка покраснела.

- Что же он теперь обо мне подумает?

- А что, сама спроси. Только он по-нашему не шпрехает.

Светленькая поглядела в сторону, куда смотрела ее подружка, увидела стоящего у окна Стефана и икнула.

- Господи, я что, у него в номере?

- Ага! Притащил тебя, сердешную, сюда. Бедный парень, ты ж тяжелая. Еле допер.

Стефан отошел от окна и уже осторожно двинулся в сторону девушек, готовясь в любой момент, замереть как статуя, только бы эта светленькая не упала в обморок опять. Шатенка засмеялась и сказала.

- Да, отомри. Отошла она уже. Все в порядке!

Девушка показала на чайник и чашки.

- Чайку бы ей налил, что ли. Видишь, попить надо человеку.

Стефан поставил кипятить чай, девушка ловко сполоснула кружки, расставила на столике, и через минуту Стефан водрузил там чайник. В тумбочке у него нашлось печенье. Шатенка засмеялась.

- Да убери свои сухари. Вот что у нас есть

И она достала из сумки целлофановый пакет. В пакете привлекательно лежали пирожки.

Потом они сидели, пили чай с пирожками, Стефан блаженно жмурился от вкуса этих замечательных пирожков и думал, что судьба не спроста послала ему этих двух подружек. Светленькая уже привыкла к его персоне и не впадала в ступор, темненькая немного смягчилась. И хотя они друг друга не понимали, девчонки все равно болтали, весело смеялись, а Стеф вместе с ними, потому что хохотали они так заразительно, что невозможно было не засмеяться в ответ.

Провожая их до двери, Стеф поцеловал одну и опасливо покосился на другую. Сероглазка смотрела с надеждой. Стефан чмокнул и ее в щеку, и насторожился. Но девушка держалась стойко, и он облегченно вздохнул.

На следующий день он катал короткую программу. Когда фигурист вышел на лед и обвел глазами огромный стадион, он вдруг услышал крик «Стеф алле, алле». Эти голоса ему уже стали родными, и он в радостном порыве исполнил чисто всю программу.

Сидя в машине с тонированными стеклами, Стеф выглядывал двух подружек из многолюдной толпы. Наконец, заметив знакомую красную курточку, попросил шофера их позвать. Девчонки подбежали к машине, залезли внутрь и радостно чмокнули его в щеки с двух сторон. Стеф зарделся аки девушка.

В этот раз к чаю было восхитительное варенье из смородины, белый свежий батон и конфеты. Стефан, плюнув на свою диету, со скоростью света поглощал бутерброды с вареньем и старательно повторял за девушками русские слова. Если бы еще знать что они означают!

Девушки озабоченно глянув на часы, засобирались домой и направились к двери. Шатенка оглянулась.

- Спокойной ночи!

Стеф вопросительно посмотрел не нее.

- Спокойной ночи, говорю. – Девушка подошла к кровати, показала на подушку и повторила слова. Стеф понял, что она желает, чтоб он хорошо заснул. Он благодарно кивнул в ответ и улыбнулся.

Девушки, помахав ему руками, побежали по длинному коридору.

Стефан, расправив кровать, лег под одеяло, закрыл глаза и повторил «Спокойной ночи».

Выходя на произвольную программу, Стеф привычно искал среди зрителей своих девчонок. Музыка началась, а он так и не понял, здесь ли они. Прыжок – бабочка! Зал ахнул, и тут он услышал знакомый голос «Стефан, алле!» Дальше он все сделал без труда…

Как в тумане слышал он объявление оценок и никак не мог понять – он что, чемпион мира? Он верил и не верил одновременно. Все слилось в его голове, награждение, поздравления, пресс-конференция. Как добрался до своего номера, не помнил. Он уснул, лишь коснулся лицом подушки. Во сне он видел двух девушек, они шептали ему «Спокойной ночи», резали колбасу и разливали в чашки чай. Вдали послышался гул голосов. По мере того, как они приближались, Стефан разобрал отдельные слова «Не ешь, не ешь…» Стеф заткнул пальцами уши и гул исчез. Потом возникла буханка восхитительного белого хлеба. Появился Грютер и грозно предупредил «Или медаль, или хлеб!» Стефан выбрал хлеб и девушек…

Утром, стоя у автобуса, он искал уже эти яркие курточки. Стефан катастрофически опаздывал. Но он ждал. И вдруг, услышав радостные крики, замахал руками, привлекая внимание девушек к себе. Они подбегали уже к автобусу, тяжело дыша.

- Успели, слава тебе Господи! На, возьми на дорожку, не кормят ведь совсем бедняжку.

В руки ему быстро сунули сверток.

- Давай, солнце, радуй нас еще!

Стефан обнял обеих, поцеловал и сказал «Спасибо!»

Девушки в удивлении открыли рты.

А Стеф уже был в автобусе.

По дороге он развернул сверток, там лежали завернутые в полотенце теплые пирожки с картошкой. И Стеф, зная, что долго еще не будет есть такую вкуснятину, съел их за одни присест…

А в это время в московской квартире сидели две девушки и безудержно рыдали. Сказка закончилась, теперь потянутся долгие месяцы ожидания, когда он приедет вновь. Вытирая катившиеся из глаз слезы, шатенка говорила.

- Ну и что ты ревешь, горе мое луковое? Плаксой была, плаксой и останешься!

- А ты прямо не реве-е-ешь? – отвечала другая, всхлипывая и сморкаясь в носовой платок.

- Нет, я не реву! Мне просто соринка в глаз попала….

очень милый рассказ =)

кажется и мне соринка в глаз попала ...

рада, что понравился)
похоже мне тоже)

Дикая орхидея

Автор: aakela
Вид: фик
Жанр: юмор
Пейринг: нет
Рейтинг: нет
Отказ от прав: все герои вымышлены, все сходства с реальными персонажами случайны.
Примечания автора: написано к челленджу «Восьмое марта. Цветок».

Примечания:

1. Линдеманн – немецкий фигурист

2. «Дикая Орхидея» - сеть бутиков дорогого женского белья http://www.wildorchid.ru/2007-08/index.html

3. «Арбат Престиж» - крупная сеть магазинов парфюмерии и косметики, отличившаяся круглогодичной рекламой с участием трансвеститов «А у нас новый год». Видео рекламы: http://aladora.narod.ru/video/a12.htm

- Итак! – Авербух по традиции обвел всех собравшихся строгим взглядом. – Будем готовить ледовое шоу к восьмому марта.

Фигуристы загалдели.

- А почему именно к восьмому марта? – неприятно удивился Ягудин, пришедший за час до собрания, чтобы хоть раз занять единственный в комнате диван, но к своему великому ужасу опять обнаруживший уже заблаговременно лежащего на нем Плющенко.

С этого момента Алексею категорически перестало нравиться абсолютно все: и жизнь, и фигурное катание, и страна, и люди, и женщины, и особенно Авербух. А учитывая, что любые эмоции всегда четко отображались на бесхитростном чемпионском лице, то все сразу поняли: собрание как обычно обещает быть веселым и продуктивным. Особенно хорошо это понял все тот же злополучный Авербух, тихо проклявший про себя Ягудина, Плющенко и диван. А также восьмое марта в целом и женщин в частности.

- И все-таки, - снова подал голос Ягудин, мрачно созерцая приунывшего Илью, - почему, например, не к двадцать третьему февраля?

- Ага, или не к девятому мая?! – радостно поддержал его Климкин, благожелательно хлопнув по плечу розовощекого Линдеманна. – Немца гнать будем.

- С двух фронтов, - одобрил Лайсачек и хлопнул Линдеманна по второму плечу.

- На танке, - поддакнул Плющенко и хлопнул по плечу Жубера.

- До самой Хиросимы, - встрял Вейр и хлопнул по плечу Такахаши.

- Я сохраню нейтралитет, - заверил всех извивающийся на стуле Ламбьель и хлопнул себя по заднице.

- Стеф, ты когда-нибудь уймешься? – ласково осведомился Авербух, одергивая пониже свитер.

- Да, сейчас, - Ламбьель вскочил, повертел над головой стул и вновь принял прежнее положение.

Линдеманн дернул глазом.

- Господа! – Илья с трудом оторвался от Ламбьеля и перевел взгляд на аудиторию. - Шоу нам нужно именно к восьмому марта. Из-за спонсора.

- И кто у нас спонсор? – полюбопытствовал Ягудин, вертя в руках пульт от телевизора.

- Дикая орхидея! – торжественно порадовал собравшихся Авербух и нервно заправил волосы за уши.

- Что за херь такая? – флегматично уточнил Плющенко, ненавязчиво полируя ногти о кашемировую спину скрипящего зубами Жубера.

- Ммм… Это сеть бутиков. Белья, - расплывчато поведал организатор и рассеянно посмотрел в окно.

- Какого белья? Постельного? – не отставал Плющенко, параллельно прикидывая, что сотрется быстрее: собственные ногти или жуберовские зубы.

- Нет. Женского, - с неохотой пояснил Авербух и потупился.

Сандю быстро замял свои жидкие аплодисменты, после чего воцарилась напряженная тишина.

- И что нам надо будет делать? – мрачно озвучил наконец терзающий всех вопрос Ягудин.

- Да ничего особенного, все как обычно, - поспешно попытался сгладить неловкую ситуацию Илья. – Только вот… эээ… надо будет… эээ… ну… в процессе шоу… в общем, рекламировать. Орхидею эту. Дикую.

Все молча покосились на Вейра. Вейр молча покосился на Ламбьеля. Ламбьель молча подтянул стринги, выгнулся и покрепче вцепился в спинку стула.

- И как именно рекламировать? – вкрадчиво осведомился после паузы Евгений, аккуратно придерживая за шиворот пытающегося отползти от дивана Жубера.

- Элементарно! - незамедлительно отозвался Климкин. - Наденем немцу лифчик на голову и погоним. Будет у нас танкистом. Недобитым.

Линдеманн дернул глазом.

- Тьфу ты! – вспылил Авербух. – Да причем тут танкисты?! У нас восьмое марта!

Климкин пожал плечами и поскучнел. Ягудин машинально включил телевизор. На экране, как назло, отплясывало веселое гульбище трансвеститов.

- А у нас новый год! – хором поприветствовали трансвеститы фигуристов.

- Хуйли! А у нас восьмое марта! – хором поприветствовал трансвеститов Ягудин.

- Что эт-то? – пролепетал позеленевший Жубер, в ужасе глядя на экран.

- А это новогоднее шоу Авербуха, - меланхолично просветил француза Плющенко. – Не признал нас что ли в гриме?

Бриан икнул, мелко закивал и лемуром посмотрел на Авербуха. Авербух посмотрел на Ягудина. Ягудин выключил телевизор. Линдеманн дернул глазом.

- Не, ну не придурки? – горько пожаловался на судьбу организатор. – У вас что, дальше лифчиков и трансвеститов фантазия не идет?

- Ну почему же? – вежливо возразил Ламбьель и, обогнув правой рукой затылок, закрыл ладонью левый глаз. – Очень даже идет. Можно исполнить вальс цветов.

- Уааааааау! – осенился Вейр и, подскочив, нервно забегал по комнате, отчаянно жестикулируя. - Точно! Мы все будем цветами! Разными! И у нас будет конкурс красоты под вальс! Королевой красоты, разумеется, станет орхидея! – Джонни заломил руки и умоляюще посмотрел на Авербуха: - Чур, я буду королевой!

- Ты будешь царицей, - ласково пообещал Ягудин. – Полей. А орхидеей буду я.

- Да какая ты нахрен орхидея?! – возмутился Плющенко. – Ты и на лопух не тянешь.

- Родиной орхидеи считается Япония, - с достоинством намекнул Дайсука и поклонился.

- Я точно знаю, что Япония считается родиной харакири, - дружески поделился Ягудин и тоже поклонился.

- Я могу быть орхидеей. Черной, – предложил свои услуги Лайсачек. – Получится стильно.

- Бамбук у тебя получится стильно, - тактично заметил в потолок Плющенко. – Черный. А роль орхидеи предлагаю отдать мне.

- Ты-то куда лезешь, одуванчик жухлый?! - искренне изумился Ягудин и недобро уставился на Авербуха. – Нет, если он будет орхидеей, я вообще не участвую.

- Ээээ… Стеф, может ты? – несчастным голосом вопросил у швейцарца Илья и нервно заправил волосы за уши.

- Нет, - отрезал Ламбьель и, обогнув второй рукой затылок, закрыл ладонью правый глаз, - я буду рододендроном.